Паромщик - стр. 14

– Должно быть, это из-за вчерашнего вина. В нем столько сахара. Заснуть не мог.

– Да, ты вчера перебрал. – Элиза проглатывает завтрак и ставит стакан в мойку. – Идем. Хочу кое-что тебе показать.

Мы идем в обеденную зону. Элиза достает из портфеля и раскладывает на столе четыре больших эскиза, выполненные пастелью. На каждом изображена женская фигура в платье для коктейлей. У платья высокая талия, короткие рукава и воротник-бабочка. Подол сильно плиссирован.

– Для нового сезона. – Элиза отходит от стола и встает, скрестив руки на груди. – Что ты думаешь?

Честно говоря, я ничего не думаю об этом платье. Эскизы жены абстрактны; мне не хватает воображения, чтобы их оживить. Как бы такое платье смотрелось на живой, а не на нарисованной женщине? Очень трудно сказать.

– Думаю, это просто потрясающе. – Я включаю улыбку внимательного мужа. – Наверное, лучшие из твоих фасонов.

– Которое?

– Что значит «которое»?

– Проктор, они сильно различаются между собой.

Да, мне так просто не отвертеться. Я внимательно рассматриваю эскизы, добросовестно выискиваю различия, но почти не нахожу их. Наконец я наугад тычу в один из рисунков:

– Вот это.

Элиза недоверчиво щурится:

– Почему?

Я впиваюсь глазами в выбранный мной эскиз:

– Думаю, из-за воротника. Он кажется мне более сдержанным.

– Проктор, все воротники одинаковы. Это единственная одинаковая деталь.

В воздухе повисает напряжение. Когда оно проходит, Элиза сердито начинает собирать эскизы в стопку.

– Возможно, я ошибся, – говорю я. – Давай взгляну еще раз.

Элиза мотает головой и, не взглянув на меня, запихивает эскизы обратно в портфель.

– Нет, когда ты прав, ты прав. Это полная чепуха.

– Элиза, я такого не говорил.

– Мне и без слов понятно. О чем я только думала? Даже не верится, что я все утро ухлопала впустую.

Говорить ободряющие слова и пытаться переубедить ее бесполезно. Прожив с ней почти десять лет, я понял, что подобные разговоры свойственны любой творческой натуре и не надо принимать их на свой счет. К полудню настроение жены опять поднимется, и она с воодушевлением возьмется за новые эскизы. Постоянная борьба с собственной неуверенностью – часть творческого процесса, она усиливает ликование Элизы, когда все идет как надо. (Наверняка так будет и в этот раз. Ее дизайнерские платья продаются в лучших магазинах, по очень высоким ценам.)

– Ну что ж… – почти безнадежно вздыхает она. – Пора переодеваться. Через час у меня фитнес, а в полдень – встреча с покупательницей. Даже не знаю, что ей показать. – Элиза настороженно смотрит на меня. – Знаешь, Проктор, иногда я всерьез беспокоюсь за тебя.

– За меня? С чего это?

– Даже не знаю, как это лучше выразить. С какого-то времени у тебя… у тебя словно что-то сбилось. Просыпаешься среди ночи, почти ничего не ешь, не следишь за собой.

– Со мной все нормально. Честное слово. Просто на работе дел по горло.

– Возможно, проблема именно в твоей работе. Наверное, настало время подумать о другом роде занятий.

И этот разговор мы ведем далеко не в первый раз.

– Я тебе говорил и могу повторить: мне нравится моя работа. Я нужен людям.

– И потому твой показатель – семьдесят семь процентов. Не пытайся это скрыть. Вчера, когда ты уснул, я проверила ридер. Ты оставил его в ванной.

Она говорит о показаниях моего персонального монитора, который есть у каждого просперианца: небольшое устройство на внутренней стороне руки, между локтем и запястьем. Проводки (каждый в десять раз тоньше человеческого волоса), пролегающие вдоль костей, соединяют его с комплексом датчиков в основании коры головного мозга. Монитор – главный инструмент для наблюдения за потоком жизни и ее превратностями. Это касается не только физического здоровья, но и множества других показателей, которые в совокупности отражают уровень нашего благополучия. Нам рекомендуют каждый вечер проверять этот уровень, выражаемый в процентах, хотя те, кто очень ответственно относится к своему здоровью, таскают ридеры с собой. Когда мне перевалило за тридцать, мой показатель стабильно держался на отметке восемьдесят пять (плюс-минус пара процентов), однако с недавних пор я стал замечать, что он стал падать, причем постоянно, и уже не доходит до прежнего уровня.