Парочка хороших мыслей - стр. 8

Смотрю на беззвездное небо, такое непривычное, такое жуткое…

– Ну, вот… Большая медведица еще осталась…

– Это которой вы хвост оторвали?

– Ну.

– И где она? Говорят, координаты куда-то чего-то поменялись?

– Есть такое. К земле приближается.

– Так и океюшки, как приблизится, тут-то мы её и сцапаем… сколько там звезд еще… Аилот, Мицар, Фекда…

Почему-то хочется сказать – или она нас. Не говорю.

Вагон трясется на север, машинист по громкой связи объявляет станции.

– Этот-то говорят, живой еще? Который у медведицы хвост оторвал?

– Какое живой, триста лет прошло, не живут столько.

– Да чего не живут, он вроде как в те времена жил, когда бессмертие это было, как его там…

Знаю, что здесь меня никто не узнает.

Зачем-то прикрываю лицо.

Спешу домой. И вроде бы знаю, что ничего страшного не случится – а всё равно спешу, знаю, она будет искать меня после захода солнца.

Буквально врываюсь в лифт, кто-то шипит за спиной, блин, домой опаздываешь, что ли…

Опаздываю.

Домой.

Захлопываю дверь, перевожу дух, может, хотя бы сегодня обойдется…

Что-то массивное, мохнатое скребет дверь…

Померещилось.

Нет, не померещилось. Скребет, царапает, бьется в дверь массивным телом.

На всякий случай заряжаю двустволку от медведей.

Может, поможет…

– Ну что… справитесь?

Смотрю на громадину медведицы высоко в небе. Я был неправ, от такой двустволка не поможет, от такой я вообще не знаю, что поможет…

– Куда я денусь…

– Ну, давайте… – мягкий говорок шефа успокаивает – действуйте.

Действую. Как учили. Теперь уже целюсь не в хвост, – в переднюю лапу, может, сработает…

Выпускаю сеть.

Вижу, как звезды стремительно движутся – хоть убейте, не может звезда так двигаться, а вот нате же вам. Мощный удар лапы разрывает сеть, медведица спешит к земле…

– Чего у вас там? – голос шефа срывается на фальцет.

– У кого у нас?

– У вас… с медведицей вашей?

– Да не моя она!

– Ага, не ваша, а чего творится вообще?

Связь обрывается. Резко. Безжалостно. Гаснут огни, гаснет тепло, гаснет свет, кто-то как будто вытягивает энергию от земли, больше, больше…

Мертвый холод подступает отовсюду.

Что-то происходит, что-то страшное, что-то за пределами моего понимания, золотое сияние вспыхивает в небе, пустое место на хвосте медведицы ощеривается пламенем, загорается новая звезда.

Медведица взмахивает хвостом.

Зарываюсь в плед, еще пытаюсь сохранить остатки тепла, медведица уходит по небу, нюхает звезды.

– Ты где гуляла-то?

Алина опускает глаза, отец хмурится. Виновата, виновата, ничего не скажешь, на часах третий час, ночь на дворе, нате вам, Алина явилась. Отец уходит к себе, какой-то постаревший, уставший, весь уходит в свой комп, старенький, допотопный, его еще при Наполеоне, чего доброго, делали…

Алине совестно, идет к отцу, обвивает тонкими ручонками, отец все еще хмурится, но уже так, для вида, наконец, гладит Алину по блеклым волосам.

– Где была-то?

Алина неопределенно машет рукой, мол, всего не перескажешь. И верно, не перескажешь, вроде бы всего-то хотела до соседнего маркета дойти, там распродажа, сумочки такие висят… И как всегда, занесло Алину черт знает куда, сначала над городом полетала, а как не полетать, потом увидела – не то цапли, не то еще какие-то пернатые к югу летят, с ними полетела, до какой-то там Африки, мегаполис какой-то нашла на берегу океана, пляжи, опять же – маркеты, сумочки… люди ходят, говорят не по-нашему, будто давятся словами…