Парный танец - стр. 23
У Камияра уши заложило от её вопля. Изнывающая от желания красотка опять превратилась в фурию. Можно её скрутить, но не стоило забывать о соседях. Уже поздно и барс слышал шаги потревоженных жильцов сверху. Обвини она его в домогательствах — и свидетели найдутся.
— Завтра поговорим, — сказал, отступая. Инстинкты восстали против такого поведения, но он сдержался.
— Убирайся!!! — очередной оглушительный вопль заставил Камияра ретироваться за дверь.
«Это было тактическое отступление», — утешил себя, замерев в коридоре. Прислушался — но в комнате царила тишина.
Уходить он не планировал, решив обследовать квартиру. Передвигался неслышно. Кухня, ещё одна комната... везде чисто, но весьма скромно. Придя к выводу, что лучше подождать, пока хозяйка квартиры проспится и протрезвеет, он занял вторую свободную комнату. Ему тоже поспать не помешает. Сев на постель и снимая ботинки, ногой что-то задел под кроватью. Наклонился и достал коробку из-под обуви. Хотел уже вернуть на место, но, сам не понимая зачем, открыл и замер. Вот это да! Забавно...
***
До Сочи я так и не доехала. Ночью меня сняли с поезда. Обидно, только заснула! В купе я ехала с женщиной, у которой был маленький ребёнок. Всю дорогу он капризничал и орал как резаный. И часа не прошло, как наступила благословенная тишина и я заснула, но неожиданно резко открылась дверь купе, вырывая из сна.
Никто не входил и не выходил. Не хотелось открывать глаза, но слова «Это не она!» заставили окончательно проснуться и широко распахнуть ресницы. В дверях стоял барс. Он уже отворачивался к какому-то мужчине в форме, но под действием моего взгляда замер и, медленно обернувшись, уставился на меня.
Не знаю, сколько бы мы так играли в гляделки, но проснувшийся ребёнок своим ором избавил меня от плена синих глаз. Засуетилась его мать, а я села, понимая, что дальше уже никуда не еду. Если честно, я была так измучена, что где-то даже рада покинуть купе. Дети — цветы жизни, но в ближайшем будущем я себе таких букетов точно не хочу.
Пока женщина возмущалась, кто такие и почему тревожат, военный, игнорируя вопросы, обратился к барсу:
— Так это она или нет?
— Она, — подтвердил тот, не сводя с меня глаз и рассматривая так, как будто видит впервые. Конечно, без макияжа и во всей натуральной «красе»…
«Может, он от меня сам сбежит?» — тоскливо подумала я.
— Вы заходите, или мне с вещами на выход? — с вызовом спросила незваных гостей.
— Гражданка Полякова Елена Владимировна? Следуйте за нами, — властно приказал военный.
Странно, но Марр ишт Хант смерил его недовольным взглядом:
— Вы не имеете права приказывать моей жене, — в голосе звучал арктический холод. — Благодарю за помощь, но дальше мы разберёмся сами.
— Мы задержали поезд. У вас не больше пяти минут, — скрипнул зубами мужчина и, злобно посмотрев на меня — я то при чём?! — ушёл.
Внимание барса снова вернулось ко мне.
— Нам нужно поговорить, Эля. Идём, — протянул он руку.
Время как будто замерло. Даже младенец заткнулся, взирая на барса. Я же решила сделать вид, что не заметила его руки. Кто знает, какие у них насчёт этого правила. Хватит, уже потанцевала! Встала и взяла свой чемодан. Вещей я не доставала, и, в принципе, собирать было нечего.
— Хорошо. Я готова, — сообщила я. Одной рукой сжимала ручку чемодана, а второй вцепилась в свою сумочку. Третьей свободной конечности у меня не наблюдалось, и Марр ишт Хант опустил свою руку. Без каблуков я была чуть выше его плеча и сейчас меня внимательно осматривали, как будто заново знакомясь. Свет, падающий из прохода, освещал моё лицо. Его же находилось в тени, и тёмно-синие глаза казались практически чёрными.