Парни из Манчестера. Пригнись, я танцую - стр. 9

– Какие у вас ко мне вопросы?

– Вам удалили селезенку в две тысячи одиннадцатом. – Она опускает взгляд на бумаги в своих руках. – Верно?

– Мне заехали ножом в спину в темном переулке, – начинает Том.

– Простите, что сделали?

– Заехали. Ну, ударили. Это было в Манчестере, Англия.

– Скажите, пожалуйста, – она скрывает улыбку, но в глазах все равно загораются два огонька, – вы не замечали, что стали чаще болеть после операции?

– Есть такое. – Том даже задумывается. – Но я как-то привык. Когда только переехали, я еще пытался отлежаться, если температура поднималась, но редко получалось. Я был один, куда мне болеть?

– И вы не обращались в клинику?

– Нет, что я, ибупрофен не могу сам купить?

Том немного гордится своими знаниями: ибупрофен, аспирин и этот… ацетаминофен. Он их все выучил, что от чего. Даже не путает.

– Хорошо. – Кэтрин задумчиво хмурится. – А вы не замечали, как давно кашляете?

– Пару лет точно, – кивает Том, – а вообще, я же после операции: сказали, что теперь у меня иммунитет ни к черту и мне нельзя в Африку. И нужно одеваться теплее.

– Это была рекомендация врача в Англии? – удивленно переспрашивает она.

– Не, это мне Леон сказал. Он сам все выяснил. – Том замечает вопрос в ее глазах: – Леон – мой брат.

– Родной?

– Да… Нет. – Как ей сейчас объяснить? – Он не по крови. Но это Леон меня тогда вытащил, с ножом в селезенке.

– Хорошо. Я верно поняла, после операции кашель стал чаще, а потом, в течение последних двух лет, его можно было назвать постоянным?

– Ну да. Говорю же, иммунитет ни к черту.

По ее лицу ничего не скажешь, но губы на секунду поджимаются. Том пытается не цепляться за мысли о скорой смерти: они слишком страшные. А еще он доверяет Кэтрин. Она выглядит уверенной и компетентной и говорит, что рак поддается лечению.

Значит, все еще верит в его выздоровление. Так ведь?

– Как часто вы курите? – Она не отрывает глаз от своих бумаг.

– Один раз в час, – почти с гордостью врет Том.

Иногда по две сигареты подряд, но это можно и не считать – просто бывают нервные дни.

– Нам нужно собрать больше информации, чтобы начать лечение. – Кэтрин наконец бросает на него короткий взгляд: – Вы можете завтра утром приехать в клинику для биопсии?

– Могу, – кивает он. – Это надолго?

– Около трех дней. Вам сделают операцию, и так как процедура проходит под общим наркозом, а у вас есть особенности здоровья, сутки придется провести в интенсивной терапии, а потом около двух дней – под наблюдением врача.

– Прямо выходной брать, да? – задумчиво уточняет Том. – Ладно, что-нибудь придумаю.

Завтра пятница: можно сказаться больным, и все поверят, что он просто не хочет сидеть на совещании. Звучит неплохо.

– А мне стоит сразу побрить голову? – Он машинально проводит рукой по своим кудрям. Наверное, единственное в его внешности, что выглядит по-рокнролльному.

Кэтрин откладывает свои чертовы бумаги и полностью поворачивается к нему. Впервые за весь разговор она улыбается в ответ: в глазах появляется что-то по-настоящему теплое, и, когда маска профессионала слетает, за ней оказывается живая искренняя девчонка. С удивительно смешливым взглядом.

Как бы ее номерок раздобыть все-таки… Стой, Тыковка, это будет лишним.

– Не нужно. Вам в любом случае нельзя проходить химиотерапию, ваш иммунитет этого не выдержит.