Парижская тайна, или Истина в вине - стр. 8

– Уж не собираетесь ли вы ее выпить? – прошипела Елизавета Петровна.

– Именно! – оскалился Воронов.

– Дима, побойтесь бога! – всплеснул пухлыми ручками Лев Абрамович. – Это же намного уменьшит ее стоимость!

– А мне наплевать. Этикетка-то останется. Мой маленький Матисс всего-навсего за миллион евро. Почти даром. И вообще: не понимаю, я что, отчитываться перед вами должен? Я ее покупаю. За миллион. И все.

– Господа, будут какие-нибудь возражения? – без всяких эмоций спросил аукционист.

– Против безумия возражать бесполезно, – резко сказала дама и поднялась.

– Отступаюсь, – вздохнул Таранов. – Силен ты, Воронов. А я сегодня не в ударе.

– Ну, что тут скажешь? – невозмутимо пожал плечами Сивко. – Дмитрий Александрович большой оригинал. Владейте.

– Боже мой, Дима! Зачем вам это надо! – волнуясь, спросил Лев Абрамович.

– А вам зачем?

– Но миллион евро! Таких цен на вино нет! – Губы у старика задрожали. Видно было, как он борется с жадностью.

– А теперь будут!

– Продано! – воскликнул ведущий торгов и торжественно зажег вторую свечу. По мере того как разгоралось ее пламя, лица четырех людей, сидящих за столом, мрачнели. Зато Воронов улыбался.

– Это самые короткие торги в моей жизни, – с чувством сказал француз. – Но хотелось бы наличными.

– Никаких проблем. Один звонок, и деньги сюда привезут.

– С вами приятно иметь дело. Аукцион окончен, господа!

На столе теперь горели две свечи, Воронов остался, остальные молча направились к выходу.

– Сумасшедший, – прошипела Елизавета Петровна, перед тем как сесть в свою машину, и со злостью захлопнула дверцу.

С Дмитрием Вороновым у нее были особые счеты. Когда-то давным-давно она даже рассчитывала на роман с ним. Но – не получилось. Его страстная любовь к жене поначалу всех забавляла, даже пари заключались: сколько это продлится? Но лет через десять все успокоились и тему обсуждать перестали. На сегодняшний момент это стало постулатом, доказательства не требующим, всеми принимаемым на веру: Воронов любит свою жену. Постулат сей, или аксиома, не пересматривается и не обсуждается.

И вот безумец везет ей в подарок бутылку вина за миллион евро! Таких цен не существует! Самая дорогая бутылка, «Шато Лафит» 1787 года, ушла с аукциона за сто шестьдесят тысяч долларов, исторический факт. Возможно, что о сегодняшнем аукционе для пятерых никто никогда и не узнает. Возможно. Но слухи пойдут. Выходит, он делает историю, этот безумец? И все из любви к женщине! Елизавета Петровна от досады кусала губы. Мужей у нее было много, а вот любви ни одной. Она всегда владела людьми ли, деньгами, имуществом и получала за это уважение и страх. А заканчивалось все разводом. Либо она бросала наскучившую игрушку, либо очередной муж сбегал к любимой женщине, бросив богатую, но постылую. В общем, получилось так, что добиться она могла всего, кроме любви. И это стало раздражать ее до крайности.

Она всю свою жизнь положила на борьбу с мужским шовинизмом. И коллекционированием вин занялась, чтобы не отстать от своих заклятых врагов: мужчин. Борьба велась на равных, и сегодняшнее поражение было тем более обидно. Воронов не просто скупил все самое лучшее, он еще над ними и поиздевался всласть! Как же она на него зла!

Что же касается остальных, то Лев Абрамович чуть не плакал от обиды, Иван Таранов был в бешенстве, а невозмутимый Сивко задумчив, что означало для него крайнюю степень волнения. Этот аукцион стал болезненным ударом по самолюбию для всех них. Воронов перешел границу. Это была демонстрация силы. Такое не прощается.