Пари на нелюбовь - стр. 33
Валяться целыми днями на пляже мне не нравилось. Я обожала незнакомые города. Чувствовала себя так, словно мне отдавали их на разграбление. Носилась хаотично, как молекула в броуновском движении, фотографировала каждую щель в двадцати ракурсах, громко восторгалась, лезла за запретительные барьеры и покупала всякую ненужную ерунду. Вовку это страшно злило. Если уж он соглашался на экскурсию, то только настоящую – с экскурсоводом или хотя бы аудиогидом в наушниках, а не на бестолковую, как он говорил, беготню.
В Петроваце накануне я себя еще сдерживала, да там и смотреть было особо не на что, но в Которе разошлась не на шутку. Потому что он оказался очень таким… моим. Серый, мокрый, с бродячими кошками. На одной частоте со мной. Если б еще не тапки эти ужасные. Но кто ж знал, что пойдет дождь и они будут так скользить.
Сергей на мое экзальтированное мельтешение реагировал спокойно. Без возражений шел следом и рассказывал кучу всего интересного. О Которе, о венецианской архитектуре. И я как-то неожиданно поняла, что чувствую себя с ним легко и непринужденно. Как будто мы давно уже знакомы. Возник, пожалуй, только один неудобный момент, когда он спросил, кем я работаю. Но, вроде, даже и не совсем соврала. Ну да, пишу на заказ. И как копирайтер тоже.
Хотя была еще одна неловкость накануне. Насчет моей машины. На Мегане, простеньком бюджетнике, я училась ездить в автошколе. Правду сказать язык не повернулся. Вовка при разводе заявил, что раз уж он виноват, судиться из-за мелочей не станет. Оставил мне квартиру и денег на счете столько, что ежемесячный процент набегал больше моей зарплаты. А еще Паршивца – синий Порше Кайен. Впрочем, для него это действительно были мелочи. Они с Лидкой сразу же купили себе дом в Парголово.
Подняться задарма получилось только до начала лестницы. У прохода под зонтиком сидел казенного вида мужичок, продающий билеты. И фотографировать оттуда действительно было нечего, разве что улицу, по которой поднимались. Сергей молча пожал плечами: а я говорил – убедилась?
Мы начали спускаться обратно, и это оказалось еще сложнее, чем идти вверх. Как я ни осторожничала, подошва проскользнула по мокрой брусчатке, нога поехала…
Как только Сергей успел меня поймать? Повернулся, подхватил, едва не упал сам, но удержался на ногах и еще крепче прижал к себе. Одна рука на спине, другая… пониже.
Вчера, когда мы звонили на острове в колокол и его пальцы коснулись моих, что-то такое пробежало. Не искра… искорка. Но я объяснила это себе тем, что все дело в обстановке. Где-то между серым небом и серым морем, высоко-высоко, и над всем - колокольный звон, переворачивающий душу. Но сейчас…
Все замерло внутри – или нет, обмерло. Затаилось. Сжалось в бесконечно малую точку. Я как будто даже и не дышала. Застыла, уткнувшись носом куда-то ему в шею. А потом вдохнула – и окунулась в его запах, от которого из головы вымело остатки мыслей.
- Нашли место обжиматься! – возмутился противный женский голос. По-русски. – Встали на дороге!
Сергей отпустил меня, я оглянулась. Толстуха в цветастом сарафане и белой широкополой шляпе с пыхтением карабкалась в гору. Интересно, она и правда собралась на самый верх? Не помрет по пути?
Мы отодвинулись, дали ей пройти. Посмотрели друг на друга.