Парфюмер Будды - стр. 36

– Гриффин? – Она попыталась говорить равнодушным ровным голосом.

– Гриффин Норт, друг твоего брата. По тому, как он говорил о тебе, я понял, что вы с ним хорошо знакомы.

Услышав имя Гриффина в таком контексте, она смутилась.

– Да, я его знаю. Знала. Давно с ним не виделась. Вы с ним знакомы?

– Робби познакомил нас несколько месяцев назад. Гриффин хотел поработать в наших архивах для своей книги. Робби встречался с ним здесь около двух недель назад. Было просто волшебным совпадением, что Гриффин показал Робби чемодан с флаконами духов. Я давно о них позабыл.

– Не знала, что Робби встречается с Гриффином в Нью-Йорке.

Во время разговора Жас было трудно притворяться. Гриффин здесь работал? Неужели он и теперь здесь? Не он ли звонил по телефону? Неужели это он закрыл дверь, шум которой она только что слышала?

Когда его книга впервые была издана, Жас увидела ее в магазине, ознакомилась с содержанием и биографией Гриффина. Жас знала, что он жил в Нью-Йорке и в Египте, работал на важных раскопках под Александрией, был женат и имел ребенка. Но это была очень официальная информация.

Цвет обоев в его рабочем офисе, улица, по которой он ходил домой в конце дня, вид из окна, когда он смотрел в него, оторвавшись от работы, – все эти подробности были ей недоступны. Она сопротивлялась любой информации о нем, без собственного на то желания. В то же время она ревновала его к Робби и Малахаю. Ревновала к комнате в этом здании, где Гриффин дышал, к стулу, который помнил его, ревновала к той, на ком он был женат, к тому, сколько было лет его сыну или дочери.

Гриффин обидел ее. Покинул. Нельзя доверять тому, кто хоть раз предал.

– Простите, – она встала. Это не имело никакого отношения к тому, что Гриффин здесь работал. Было просто нелепо даже вообразить, что существовал аромат, способный помочь вспомнить прошлые жизни. Она постоянно говорила это Робби с самого детства. И даже если бы такой аромат существовал, после стольких лет Жас не собиралась играть в парфюмера. Малахай тоже встал и обошел стол, чтобы проводить ее. Она не верила ни в каких богов, но взмолилась, лишь бы только не встретить здесь Гриффина.

– Стало быть, ничто из мною здесь сказанного не заинтересовало тебя, – произнес он.

Она засмеялась.

– Не могу себе позволить любопытство.

– А если я пообещаю тебе необходимые три миллиона, чтобы расплатиться с банками? Тогда ты примешь мое предложение?

– Это предложение?

– Какая разница?

– Даже если бы я могла это сделать, у меня нет времени, чтобы выполнить свое обещание. Мне надо раздобыть деньги немедленно. – Отчаяние в голосе совпало с отчаянием во взоре.

– Ну хотя бы пообещай мне, что подумаешь об этом? Подумай, как было бы здорово доказать такой миф.

– Я неисправимый скептик. Вы называли меня именно так, а теперь просите поверить в какую-то мечту.

– Жас, а если ты ошибаешься? Если это не мечта?

Гриффин никогда не видел таких дорогих poupees[9], как называли их французы, и знал, что жена не одобрила бы его выбор. Но Терезы здесь не было, а лишить себя радости увидеть дочь, которая открывает коробку и восхищается парижской куклой, он не мог. У шестилетней Элси были светлые волосы, как у ее матери, и серо-голубые глаза, как у него. Она была серьезным ребенком и отлично играла на пианино. Гениальный ребенок, однако они с женой решили не омрачать жизнь ранимого виртуоза. Гриффин сам во многом был лишен детства понимал, как оно важно.