Папанинская четверка: взлеты и падения - стр. 27
Кренкель, 2 ноября. Наша палатка похожа на кулич, обильно покрытый глазурью. Одиноко торчит одна изюминка – чёрный изолятор антенны. Тамбур плотно застёгнут тройной дверью-фартуком… Среди необъятных просторов Арктики мы топчемся на трёх квадратных метрах. Это всё, что осталось после размещения вещей. Мы не ощущаем ни запаха керосина, ни запаха сырых оленьих шкур. Давно уже привыкли к оленей шерсти. Наш доктор Ширшов уверял нас, что проглоченный волос может вызвать аппендицит. После этого стали из супа вылавливать большие куски шерсти, не обращая внимания на мелочь.
Фёдоров, 19 ноября. В последние дни много беспокойства доставило гидрологическое хозяйство. 13-го числа Петя начал делать гидрологическую станцию до глубины 1000 метров. Сделал. После этого стал опускать груз для измерения глубины. Понемногу усиливался ветер, и дрейф ускорялся. Прошлая глубина была всего 2400 метров, поэтому Петя пустил лебёдку медленным ходом, каждую минуту рассчитывая встретить дно. Оттянутый дрейфом трос тёрся о стенку трёхметрового колодца, ставшего теперь очень узким. Несколько раз застревал.
В промежутках между своими наблюдениями я заглядывал к Пете в палатку. При тусклом свете коптящей «летучей мыши», согнувшись у отверстия, Петя мёрз, следя за медленно идущим вниз тросом. Неторопливо взмахивая ручками, крутился барабан лебёдки. Иван Дмитриевич и Эрнст ждали, когда можно будет приступить к подъёму.
Ждали долго – с вечера 13-го до утра 14 ноября. Тросик постоянно застревал – ни вперёд, ни назад. К 12 часам Петя, отчаявшись, остановил спуск, вытравив 3200 метров. Глубина здесь, очевидно, больше. Иван Дмитриевич и Эрнст пошли отдыхать. Я продолжал наблюдения. В 15 часов пошли выручать Петю, который совершенно измучился, перемазался в масле и саже, имел совсем жалкий вид. Начали поднимать приборы, и к 19 часам осталось 550 метров. Тут очередной сросток троса окончательно застрял – вмёрз в лёд. Приборы так и не подняли.
Папанин, 2 декабря. Всё-таки полярная ночь отражается на нашем самочувствии, аппетите и сне. Сейчас мы меньше едим и хуже спим, чем в летнее время, когда было незаходящее солнце полярного дня. Это очень заметно, хотя и существует мнение, что полярная ночь не влияет на человека. Теперь с удовольствием, с аппетитом едим лишь один раз в день во время обеда, а по утрам и вечерам – очень мало.
Начинает основательно прижимать к берегам Гренландии. Держим всё необходимое наготове на случай большого сжатия; оно не захватит нас врасплох: мы сумеем спасти и сохранить всё то основное, что требуется для нашей работы и жизни на льду.
Кренкель, 12 декабря. Сегодня наш посёлок претерпел существенные изменения, став поселением ещё более необычным. Все его жители, уснув рядовыми гражданами, проснулись народными депутатами. В этот день наша четвёрка, в разных концах Советского Союза, была избрана в Верховный Совет СССР
Фёдоров, 15 декабря. Когда до мыса Северо-Восточного оставалось около 30 миль – при нынешней скорости дрейфа 5–6 суток пути, – наша льдина резко отвернула на восток – северо-восток и, пересекая границу Северного Ледовитого и Атлантического океанов, вышла в Гренландское море.
Кренкель, 21 декабря. Направо от входа в наш дом – стол радиостанции. Внизу аккумуляторы, инструменты. Налево от входа на стене висит ящик, гордо именуемый буфетом. На полу – ящики Ширшова с пробами воды. На них несколько прокопчённых кастрюль с нехитрым обедом. Тут же примостились хронометры. Продольные стены до конца заняты двухъярусными койками.