Папачупс 1 - стр. 2
И вот после пяти месяцев, снегопады и морозы, сковали душу заклепками, похожими на самолетные. И дальше казалось, юный месяц, кувалдой плющит их стальные головки, разрезая автогеном северного сияния, ночной воздух и разрубая кайлом, на куски, льды облаков. От этого пятиэтажного кубизма, все наполнялось гулом, и особенно звездное небо, грозящее от непомерно громкого желания, томления и любовной болтанки, оторваться и улететь в бездонную трубу космоса. Да и бошки чертыхались, перед всеядными космическими челюстями.
2.
После армии искал ее,но не находил, хотя везде мерещилась. А где искать? Если даже мать не знает! Вот смотрю на фото в журнале. Две особо понравились. На одной девушка, кормит птицу, и вокруг их много, а чуть в стороне парень стоит и смотрит. На второй прислонилась к изгороди из двух жердей. И смотрит так. Небо затянуло, ветер, гнет, треплет и несет провисшие обрывки. Несмотря на то, что погода пасмурная, на лице девушки радость. Еще б! Вот ее парень, стоит и смотрит с восхищением. Что еще!? Хотя много чего, но то уже вторично. Вот также на фотографии, светлая влюбленность наполняет и согревает.
Хотелось так, но ее, тогда нигде не было, а дружок Богдан, не подумайте, что Богом данный, изредка подгонял, крупногабаритных, замасленных официанток,и продавщиц винных и мясных отделов и других представительниц сферы обслуживания. Упитанные тети!
Спасибо что хоть так. Правда, наш опыт резко контрастировал, особо с моим желанием пообщаться, потом проникнуться чувством, а уж затем. Все что то выдумывал. С ними приходилось начинать быстро и сразу, а если не так, если тянул, то выпив они сами разрывали дистанцию, и затем им надо было подольше и сильнее, но у меня не получалось, а они казалось нервничали, что оставляло неприятный осадок от общения. Мало того что от них часто пахло пищей, едой, кухней, и они всегда хотели чего то еще большего чем я мог, они к тому же часто хамили, и я никак не понимал, что это они так шутят.
– Молодой – кивали они Богдану, на меня, – Не делает вещи.– Да, я еще не был изощрен в тонкостях плотских утех, но что делать, возраст, еще давал шансы на исправление- думал я.
Сам Богдан пользовался среди общепита, повышенным спросом, вероятно за рост и нездешнюю гуцульскую смуглость, и еще за природный дар. Поэтому легко догадаться, почему у него каждые два дня появлялась новая дева, а у меня годами одна. Догадывался, что просто разные люди. Совсем разные, а такие, как известно, притягиваются.
Склонность к зазнайству и звездной болезни проявилась у него сразу, когда в конце восьмидесятых, с началом ларечной торгово – закупочной эпопеи появились деньги. Зазнавался Богдан и раньше, когда недолго по отцовскому знакомству, работал таксистом, и затем по той же линии, водителем на мясокомбинате. Тогда он тоже становился вдруг жутко деловой и недосягаемый, особенно в такси, ну такой бобрище неприступный, а потом на мясокомбинате, ладно бы на колбасе, так на обычных котлетах сидел, но так закрахоборился, что не дал пацанам, на закусь с лотка, этих самых котлет. Да ладно бы без денег, так ему сверху давали, а он зажался, или зажрался, я уж не знаю, а вот не дал и все. Мне отчитываться надо говорит, то да се, так что ярмарочные хотели уже его тут же возле пошарпаного газона, уронить, и попинать, но повезло от того, что стал возить продукцию в другие магазины и на ярмарке в тот период, больше не появился. Нормальным я его помню, только когда он болевшей маме, работавшей почтальоном, помогал с разноской. Тогда он был чистый помыслами и весь в трудовом мыле. Глаза сверкали праведным огнем. Потаскаешь по подъездам полную газет почтальонскую сумку. А тогда с ярмарочными, он, конечно, что то почувствовал, и вовремя поменял маршрут. Интуиция надо заметить у него имелась, звериная. Опасность чувствовал, как травоядный в буше.