Папа! Папочка! (сборник) - стр. 15
Вечером приходил папа, крутил Димке хвоста, брал с него тысячное обещание, что он будет катать Солоху безоговорочно. Но наступало завтра, и опять права Солохи нарушались самым бессовестным образом.
В одно прекрасное летнее утро, Димка всполошился чуть свет, только мамина юбка мелькнула за калиткой. Это мама направилась на базар в Нымме. Значит, вернётся не скоро. Димка в одних трусиках взгромоздился на велосипед, за ним выбежала нечёсанная Солоха в длинной ночной рубашке и истошно вопя, хватаясь за велосипед вереща:
– Валасапед папа без мамы трогать не велел! Только Варелику можно, а нам, маленьким нельзя! Я папе расскажу, всё расскажу и как вы с Юркой в сарае курили, расскажу, я всё видела, видела, видела!
Димка долго вращал на неё свирепым глазом, но понял, что не отвязаться, и усадил эту задрыгу на багажник. Усадил и они понеслись на полной скорости по всему посёлку. Счастье за ними стелилось густое и не разбавленное.
Выехали на большую дорогу, вихляли между грузовиками и автобусами, Димка ещё успевал показывать «носики» оторопевшим шофёрам, а Солоха до боли в горле вываливала им вслед розовый язык.
Вера гружёная многочисленными авоськами стояла на остановке и ждала автобус.
Она ещё успеет, нарвать с грядки свежей клубники, сделать мусс и разбудит детей вовремя. Сейчас их двое – Валерка в спортивном лагере, хотя Валерка уже становился скорее помощником, чем обузой, но дел всё равно не убавлялось – их было по самое горлышко.
И все надо закончить до прихода Лёвы потому, что когда приходил Лёва, всё её время принадлежало только ему. Он заполнял Веру целиком, обволакивал своей непревзойдённой какой-то раздевающей улыбкой и вся она, Вера, принадлежала только Лёве и светской жизни городка, которую создавал и режиссировал тоже Лёва.
Вдруг, чуть не задев её нос, перед ней пролетела стальная птица, оседланная голым мальчиком в одних трусиках и маленькой девочкой в ночной сорочке и с развевающимися по ветру распущенными волосами.
Вера похолодела: «Где же их родители? Кто их мать? Да такую мать на один камень положить, а другим прихлопнуть! Боже мой! Что же это творится с людьми? Нарожают и забудут! А дети без призора гоняют по опасным, полным движения улицам!»
И такая нежность заполнила её душу к двум своим родным комочкам, сейчас она приедет, разбудит их и обязательно будет сегодня доброй, очень доброй!
Она уже подходила к своей калитке, когда знакомая парочка беспризорных несчастных детей тормозила у забора, обнимая все имеющиеся на её пути столбы. Разборка была краткой и энергичной.
Димку мама хлестала по щекам, тот молчал, как партизан на допрос. Рядом ревела, как корова Солоха, объясняя, что они буквально за калитку и ничего такого даже не думали, но взглянув на пламенные щёки брата, Солоха волшебным образом изменила свои показания.
Из них вытекало, что её спящую этот отвратительный Димка похитил, очнулась она уже на «валасапеде», а так бы она никогда, ни за что! И вообще, этот Димка такой наглый, такой…
Замолкла она удивлённо и надолго от тяжёлой маминой оплеухи. Горе заполняло до краёв: мать бьёт, дипломатические и такие сложные отношения с братиком теперь изгажены её предательством, а что ещё будет, когда придёт домой папа?
Папа пришёл, мрачно выслушал Веруню, вывел стального коня в угол двора и приковал его к сараю цепью с замком до приезда законного владельца Валерки из лагеря.