Пансион Святой Маргарет - стр. 21

Резкость последних слов контрастировала с едва ли не нежностью первых, и Филлис залилась краской. Ее, признанную всеми, или почти всеми, предводительницу класса, выгоняют вон! Ну нет, этого она так не оставит – было написано на ее лице. Под внимательным взглядом мисс Барнс и девятнадцати учениц Филлис подхватила свой картон и бросилась к двери, но тут же опомнилась и вышла, не теряя достоинства, как это и подобает королеве.

– Возвращайтесь к вашим рисункам, девочки, – Эмили постаралась призвать учениц к порядку, и тут уж никто не осмелился ей возразить.

Остаток урока прошел в тишине, но Эмили прекрасно понимала, как хочется девушкам поскорее обсудить случившееся. Во время чаепития старший класс, должно быть, начнет жужжать, как целый рой пчел, возбужденных вмешательством злоумышленника в их маленький мирок.

Эмили посмотрела на другие рисунки мельком, отметила про себя несколько занятных образов и две или три действительно талантливых работы, и вернулась к своему столу. Ей мучительно хотелось узнать, что же рисовала на своем картоне Филлис Найт. Может быть, тогда она смогла бы лучше понять эту девушку? Пожалуй, это ей вряд ли когда-нибудь удастся, они с Филлис стали врагами, едва взглянув друг на друга. Неужели мисс Найт злится на нее из-за того, что она заняла место мистера Реддока? Неужели ревность мисс Брент была небеспочвенной? Тогда натура Филлис слишком испорченная, чтобы можно было надеяться на ее исправление. «Избалованные, взбалмошные девушки могут под влиянием разумных и терпеливых людей превратиться в милых леди, но порочный нрав в столь юном возрасте уже трудно исправить. Так считает Маргарет, и, кажется, мне придется с ней согласиться, – думала Эмили, ожидая конца урока. – А ведь я не сделала ей ничего дурного! Как же тогда назвать мисс Найт, если она поощряла ухаживания мистера Реддока, а потом с легким сердцем рассталась с ним, когда его изгнали из школы? Так ли он виновен?»

Этих размышлений хватило мисс Барнс как раз до конца урока, и вскоре она уже собирала рисунки и прощалась с девушками до завтрашнего утра, когда у них должен был состояться новый урок.

На сегодня занятий у нее больше не было, и Эмили решила отнести рисунки в свою комнату и внимательно рассмотреть их после чаепития. «Надо показать их Хелен, она наверняка скажет что-нибудь остроумное и точное о каждой девушке, а рисунки помогут мне лучше представить ее слова», – решила мисс Барнс и приветливо простилась с ученицами. Урок оказался тяжелым для нее, но все могло бы быть гораздо хуже.

Все и было хуже, как вскоре узнала Эмили, когда миссис Аллингем пригласила ее в свой кабинет после того, как все попьют чая.

– Итак, мисс Барнс, в первый же день вы вынудили меня провести с вами серьезную беседу, – невыразительным тоном начала директриса после того, как Эмили уселась напротив нее. – Кажется, не далее как вчера я предупреждала вас о том, какие чувствительные натуры у некоторых наших учениц и как много мы должны стараться, чтобы научить их быть благонравными и добродетельными. Строгость, конечно, необходима, но в разумных пределах. Ваше обращение с мисс Найт сегодня непозволительно.

В конце фразы она едва заметно повысила голос, и Эмили нервно стиснула руки. «Нельзя научить быть благонравной, девушка либо обладает этим качеством, либо нет», – хотелось сказать Эмили, но она побоялась. Вместо этого Эмили постаралась описать случившееся так, как оно было на самом деле. Похоже, до нее мисс Филлис Найт уже успела изложить директрисе свое ви́дение конфликта, и трудно было предположить, чьему мнению миссис Аллингем доверится – давно знакомой ей ученицы, пользующейся к тому же привилегиями, или молоденькой учительницы, прибывшей лишь накануне и тут же пытающейся искать справедливости? Эмили была слишком молода, чтобы посчитать ответ однозначным, а потому попыталась отстоять свою правоту.