Панкрат. Возвращение в небо - стр. 31
Энергия била ключом из этой компании. Их взгляды говорили о том, что они сделали уже самое важное в жизни и теперь готовы пожинать плоды. И не позволят никому помешать наслаждаться этим.
– Momento mori! (Помни о смерти!) – рявкнул один из них, низкий крепыш с бритой наголо головой, когда Суворин на хорошем немецком объяснил ему, что Нептун – это бог чистой воды, а не бог писсуаров и что теперь ему предстоит отпить из фонтана ровно столько, насколько он заполнил его своей мочой.
– Momento mori! Momento mori! Momento mori! – трижды проорал нарушитель порядка, без малейшего смущения стряхивает последние капли со своего пениса в сторону Суворина.
Крылатая латинская фраза «потрясла» Панкрата настолько, что он тут же осуществил свою угрозу, ухватив любителя публичных испражнений за шею и окунув его голову в фонтан.
Потом повернулся в сторону застывшей от изумления компании и настолько спокойно посмотрел на каждого из трех парней, насколько это могло охладить их пыл.
Прошла долгая минута, потом вторая. Суворин наконец перевел взгляд на пузырящуюся воду и судорожно бьющееся тело немца. Затем, не отпуская шеи, вытащил его голову из воды и оттолкнул его от себя. И пока парень, судорожно откашливаясь, катался по земле, смотрел на звездное берлинское небо.
– Ну ты даешь! – наконец выдохнул Апраксин.
– Ненавижу пакостников! – Панкрат опустил голову, и Федор увидел, как на его скулах заиграли желваки.
– А я че-то думал, что на такое только наши русские орлы способны. У меня со школы, с урока истории, еще эта «закладка». Помнишь, когда Зимний взяли и в вазы, имеющие историческую ценность, нагадили?
– Ну что ж ты так о своих-то? – сокрушенно вздохнул Суворин.
– Ну это ж правда!
– Говна везде хватает. Вон и в Германии, – Панкрат кивнул на постепенно оживавшую компанию. – Смотри! Хоть бы один с места сдвинулся, когда я их комрада топил.
– Так вы что, земляки? – парень, валявшийся на земле, перестал отхаркиваться и, приняв позу лежавшего на зеленом лугу в солнечный день человека, перешел с латыни на русский.
– Русские не русские, ты не расслабляйся! – пригрозил ему Суворин. – Помнишь этого парня? – он кивнул головой в сторону Апраксина.
– Нет! – любитель мочиться в фонтаны приподнял голову и бросил на Федора открытый взгляд.
В этот момент что-то случилось с только что неподвижно стоявшими его друзьями. Они вдруг резко развернулись на сто восемьдесят градусов и бросились наутек.
– Тогда кто его вчера на Leipziger strasse избил? – спросил Суворин, провожая исчезающую в темноте компанию ленивым взглядом.
– Ну прям-о-о избил-и-и, – прогундосил парень. – Дали два раз в лоб. А ему хоть бы хны. У него череп, как у горного козла.
– Глядя на таких, как ты, – засмеялся Федор, – я начинаю верить в теорию Дарвина.
– И я за эволюцию! – тут же согласился парень.
– Еще бы, – ухмыльнулся Апраксин. – Ведь ты – прямой дебильный потомок мартышки.
– Теперь сами видите, за что мы ему в лоб дали, – обращаясь к Суворину на «вы», сообщил парень. – Издеваться парень горазд. Вчера спрашиваем его: где здесь вечером потусоваться можно? Обратите внимание, спрашиваем на чистом немецком, культурно, как в колледже учили. А он нам с особым цинизмом отвечает: «Гут морген!»
– Сказать «Доброе утро» – это тебе не в фонтан нассать, – резонно заметил Федор.