Паника, убийство и немного глупости - стр. 22
– Я не могу… – печально проговорил гость. – Я не могу подвести брата еще больше…
– А брат-то тут при чем? – Надежда Прохоровна с подачи Ромы заглотила наживку до грузила и лески.
– А он… пропал… Не знаю куда… Точнее – догадываюсь, что с ним могло произойти нечто ужасное… Но в милицию идти не могу.
– Да почему?!
«Для этого Петя должен быть за границей, – мог бы ответить Маргадон. – Если я прибегу в милицию с заявлением о нападении, поджоге кабинета Подольского и пропаже Пети, а после все это окажется какой-то фикцией… Брат прежде нападавших бандитов может оказаться в кутузке за мошенничество».
– Это долгая история, – туманно вильнул в сторону Мусин и вздохнул с такой самоотдачей, что чуть ремень на брюках не лопнул.
– А вы, Виталий Викторович, расскажите ее Надежде Прохоровне, – с непонятным выражением на лице проговорил Рома. – Она у нас большо-о-ой специалист по распутыванию криминальных историй.
– В самом деле? – поразился Маргадон. – И что… был опыт?
– Грандиозный. Одного бандита лично задержала[2].
– Не слушайте этого зубоскала! – не шибко возмущаясь, вмешалась Софья Тихоновна. – Виталий Викторович, может быть, чайку?
Но Маргадон уже во все глаза смотрел на бабу Надю. Он просто ни одной секундой дольше не мог держать в себе скопившийся за этот день ужас, душевное беспокойство буквально разрывало его на части…
Вот если бы мамочка – царствие небесное! – была рядом…
Но мамы нет. Есть только люди, собравшиеся за накрытым для позднего ужина столом.
Кажется, мучительная борьба между желанием и нерешительностью так четко отпечаталась на лице гостя, что Вадим Арнольдович, доселе практически не разговаривающий, решил помочь ему вопросом.
– А какие документы у вас хотели отобрать, Виталий Викторович? – спросил он мягко, показывая, что стыдливо мнущегося гостя готовы выслушать.
– Важные. Очень важные для моего брата. Петя… мой брат… За ним следили… кажется. Он не мог возить документы с собой…
Путано вступая в разговор, Виталий Викторович вдруг ощутил облегчение, сродни тому, что чувствует дворовый кот, которого какая-то добрая рука извлекает из щели между мусорными бачками, куда его загнали разъяренные собаки. Кот… то есть человек испытывает страстное желание понравиться и быть обласканным. Прижатым всеми лапами к большой, мягкой человеческой груди. Пусть даже она чуть-чуть отстранена и обтянута коричневым плюшем…
– От этих бумажек зависит судьба моего брата и его любимой женщины. Я не могу отнести их в милицию…
– Понятно, – кивнул Вадим Арнольдович. – Ваш брат занимается бизнесом или он чиновник?
– Мой брат… В общем, так получилось, что он руководит бизнесом, практически принадлежащим мне…
– Тебе?! – перебила Надежда Прохоровна, судя по всему не умеющая долго выдерживать с человеком дистанцию «вы». В особенности если человек этот гораздо моложе, побит, обокраден и ест ее гуся.
Виталия Викторовича слегка покоробило это недоверчивое «тебе?!»…
Но впрочем, он привык. Почти каждый человек, узнающий, что многомиллионным бизнесом владеет не Петр, а его никчемный брат, испытывает подобное недоумение.
– Мне, Надежда Прохоровна, мне, – про говорил Мусин с покорной обстоятельствам улыбкой. – Что – не похож я на дельца? На воротилу?
Бабушка Губкина насмешливо дернула уголком рта и вредно поинтересовалась: