Память - стр. 15
Тянулись дни, которые юная мисс Стоун перестала считать. Она медленно продвигалась в изучении языка, на котором здесь говорило большинство детей, рассказывала сказки умирающим детям, пела им песенки. День изо дня. Становилось всё холоднее, а потом вдруг потеплело. Так Летта узнала, что дожила до весны, но это её уже не трогало. Регулярные избиения, а главное – множество смертей у неё на глазах сделали своё дело – Виолетта уже почти ничего не чувствовала. Били за что угодно – за попытку спрятать заболевшего ребёнка, за попытку украсть немного еды, чтобы покормить жалобно смотревших малышей, не имевших сил даже плакать, за взгляд в глаза своей смерти, которой здесь был каждый человек в чёрной униформе.
Её называли мамой. Спустя совсем небольшой срок малыши, у которых была только она, стали называть её мамой и полюбили так, как никто и никогда не любил ещё девочку. Летта находила в себе силы, чтобы обнять каждого и каждую. Стыд и стеснение куда-то делись, как будто не было их. Сильно похудевшая Виолетта Стоун постепенно забывала своё имя и фамилию, давно уже в душе попрощавшись с родителями. Она знала: отсюда выхода не было.
Время от времени приезжали какие-то машины, привозили новеньких взамен погибших, а иногда детей забирали группами. Все знали – куда. В немецкие больницы, чтобы выкачать всю кровь. Они всё-всё знали, да и не скрывали от них ничего страшные эти, чёрными тенями мелькавшие то здесь, то там. Готовые спустить собаку на зазевавшегося узника, находившие веселье в крике ребёнка… Нелюди.
Летта крепко-накрепко запомнила, что человек в чёрном – страшный. Он может убить её в любую минуту, сделать очень больно или что-нибудь ещё похуже. Насилия девочка давно уже перестала бояться. Потому что каждый день с ней происходило что-то намного более страшное.
В неизвестный день неважно, какого месяца Летту вызвали к одному из офицеров, выдали лист бумаги и приказали разучить с детьми песню, пригрозив, что если не справится, то очень сильно пожалеет. На бумаге был записан текст песни. Номер девять-ноль-четыре-пять предполагала, что это песня палачей, но тем не менее бросилась со всех ног в детский барак, чтобы выполнить приказ этого.
Разучивать было сложно, потому что немецкого номер девять-ноль-четыре-пять не знала, но тут помог английский, к тому же кто-то из девочек вспомнил, как эту же песню пели пьяные эти, поэтому стало попроще. Потихоньку девочка справлялась, повторяя с малышами слова чужой песни на ненавистном языке.
Через пять дней песню, исполненную дрожащими детскими голосами, прослушало какое-то высокое начальство, похлопало, затем приступив к трапезе. Они кидали на пол кусочки еды, а изголодавшиеся дети кидались к этим кусочкам, желая подобрать и съесть прямо с пола. Гогочущие эти находили это смешным, развлекаясь таким образом. Такие «праздники» начали повторяться. С чем это было связано, номер девять-ноль-четыре-пять не знала.
Малыши мечтали, что однажды придут «наши» и убьют всех этих. Какими же волшебными были мечты совсем маленьких детей о «наших». Полузакрыв глаза, девочка Анна рассказывала о рыцарях с красными звёздами на лбу, которые абсолютно точно придут, чтобы спасти всех, кого не успеют убить эти. Виолетта перенимала эти мечты, тоже начав думать о «наших» – великих рыцарях с красными звездами на лбу. Но шли дни, а «наши» всё не приходили.