Палестинские рассказы (сборник) - стр. 15
И он рассказал арабу о своей идее совместного детского сада и школы, в которых будут воспитываться и учиться вместе еврейские и арабские дети.
– Ведь мы оба с тобой учителя, – сказал он арабу. – Ты всю жизнь учил Корану, а я – Торе. Мы оба молимся единому Богу, но проклинаем и убиваем друг друга, вместо того чтобы восславлять Его. И он карает нас именно за то, что мы убиваем друг друга.
Старик задумчиво слушал.
– Ну, так каково будет твое решение? – спросил Рувен и протянул арабу руку. В ответ старик протянул ему свою коричневую, со сморщенной от солнца кожей и выступающими от постоянного физического труда венами, руку.
В качестве места для детского сада они выбрали то самое место на холме, которое все живущие здесь уже привыкли называть «домом раздора».
Появление на спорном холме одновременно евреев и арабов, которые дружно занялись восстановлением разрушенного строения, поставило армейское командование, в чьей зоне ответственности находился дом, в сложное положение. Впервые и евреи, и арабы собрались не для того, чтобы разрушать, а наоборот, строить, причём совместными усилиями. Инструкций насчёт подобной ситуации у нас не было. Командир батальона командировал меня разведать обстановку на холме и в случае необходимости принять необходимые меры. Никто толком не мог понять, что происходит, поэтому и инструкция начальства была весьма туманной. В случае необходимости молодой подполковник мог всё списать на неправильные действия своих подчинённых, то есть меня и моих солдат. Но в то же время для меня эта инструкция означала: «Действуй по обстановке». Короче говоря, всё зависело от моего решения, и судьба задуманного Рувеном предприятия была в моих руках. Прибыв на место, мы увидели описанную выше картину и вывеску над домом на трёх языках: «Детский сад».
Я решил поговорить с Рувеном. Он был совершенно открыт и говорил со мной как человек, которому нечего бояться. Поздоровавшись с Рувеном, я спросил его о цели затеянной им работы. Вместо ответа он указал мне на вывеску.
– Вообще-то, прежде чем устраивать здесь что-то, вам следовало бы получить разрешение военной администрации, в ведении которой находится данная территория, – начал я весьма официально и внутренне поморщился от собственной официозности.
Лицо Рувена тронула улыбка.
– У меня нет времени, – спокойно ответил Рувен.
– Времени на что? – спросил я.
– Чтобы собирать справки. Мне нужно воспитать своих детей, – всё так же спокойно продолжал Рувен. – Я не хочу, чтобы они погибли, как мои сыновья, и не хочу, чтобы они убивали. А для этого нужно научить их жить в мире. И наших детей, и их детей, – он кивком указал в сторону арабов. Сделав паузу, он продолжил не спеша, будто отвечая на сложный вопрос, заданный ему дотошным ребёнком. – Они никогда отсюда не уйдут. И мы не уйдём. Нам придётся жить здесь вместе, на этой земле, жить в мире, как братья. Смотри, – он обвёл рукой холмы вокруг, – здесь хватит места и оливкам, и виноградникам. Евреям и арабам. Если… – он снова сделал паузу. – Если мы успеем воспитать новое поколение. Поколение мира, а не войны. Поэтому времени на сбор разрешений у меня нет, – добавил он.
– Ты думаешь, это возможно? – спросил я.
– Я уверен, – ответил Рувен. – Мы верим в одного Бога, – продолжил он свой монолог. – У нас один прародитель, а слово «салам» по-арабски очень похоже на еврейское «шалом». Скажи, почему мы не можем вместе молиться в пещере Махпела, почему должны делить эту землю?.. Пусть Господь услышит наши молитвы, а не проклятия друг другу!