Палач - стр. 39
Руш подошел ближе к доске и присмотрелся к трем небольшим фотографиям, прикрепленным над именами убийц. Баррелл смотрел на него с протокольного снимка, наверняка сделанного вскоре после ареста. На Таунсенде была футболка со знакомым логотипом.
– Таунсенд участвовал в программе «С улиц к успеху»? – спросил Руш.
– Да, – ответил Хоппус. Он обсуждал что-то с Кертис и Бакстер.
– А сейчас? – продолжал Руш.
– Он же мертв… – в замешательстве произнес Хоппус.
– Я имею в виду… на момент смерти. Он отказался от участия в ней или нет?
– Нет, не отказался, – ответил агент ФБР, не в силах скрыть раздражения.
– Хм-м, – протянул Руш и вновь уставился на доску.
Об этой программе он узнал, когда расследовал предыдущее дело. Данная инициатива сводилась к тому, чтобы вновь трудоустроить городских бездомных, число которых в последнее время росло угрожающими темпами, и дать им возможность самим себя обеспечивать. С такими людьми, от которых все отказались, проводили занятия, консультировали, на какое-то время обеспечивали крышей над головой, помогали приобрести профессиональные навыки и устраивали на работу. Само по себе предприятие замечательное, только вот в то, что доходяга на фотографии – сущий скелет, одна кожа да кости – вернется к нормальной жизни, верилось с большим трудом.
За свою жизнь Руш повидал много наркоманов и всегда мог безошибочно определить, когда человек больше ценит не жизнь, а дурь.
Он перевел взгляд на снимок Эдуардо Медины. В нижнем углу, там, где фотографию бесцеремонно обрезали, торчала чья-то голова. Выглядело так, будто Медина кого-то обнимает – со счастливым видом.
– И что теперь будет с его семьей? – спросил Руш, опять перебив Хоппуса.
– Чьей?
– Медины.
– С учетом того, что этот скот хладнокровно отправил на тот свет полицейского, я буду очень удивлен, если в самое ближайшее время власти не депортируют его сына и навсегда не запретят другим родственникам въезжать в нашу страну.
– Значит, он им испортил жизнь? – заключил Руш.
– Это еще мягко сказано, – сказал Хоппус, поворачиваясь обратно к Кертис.
– Но ведь до того, как совершить это убийство, он ради них очень старался, не так ли?
Хоппус дернулся от охватившего его раздражения и посмотрел на Руша.
– Думаю, да. Устраивал себе в отеле многочасовые смены и посылал семье деньги. Добивался разрешения на въезд в США дочери.
– Как по мне, так не похож он на злодея, – сказал Руш.
Непроницаемый Хоппус побагровел от гнева.
– О боже, – прошептала Кертис; ей было за него неловко.
– «Злодея»? – в ярости воскликнул Хоппус, полностью переключая внимание на агента ЦРУ, по-прежнему занятого фотографией. – Этот мерзавец привязал полицейского к капоту машины и врезался в стену!
– Вы меня неправильно поняли, – тактично ответил ему Руш, – я не утверждаю, что Медина не совершил страшного преступления. Просто у меня нет уверенности в том, что он был плохим человеком.
Когда коллеги Хоппуса увидели столь нехарактерную для их начальника вспышку ярости, в офисе стало непривычно тихо.
– Я согласна с Рушем, – пожала плечами Бакстер, не обращая внимания на разочарованный взгляд Кертис, – Медина – ваш лучший шанс разобраться в происходящем. При любых раскладах Баррелл был куском дерьма. Таунсенд опустился на самое дно и имел самые сомнительные связи. А вот Медина был примерным тружеником, старался помогать семье. Поэтому причину такой резкой перемены будет выявить гораздо легче.