Палач 2 - стр. 27
– Сперва расскажешь о своих подвигах. Где и с кем тебя носило, пока я был в Нью-Йорке. Библия нужна для мотивации говорить правду и только правду? Или ты справишься без спец примочек?
Стоит ли говорить обо всем, что я делала в его отсутствие?
А если солгу?
Не станет ли хуже?
Ответ пришел на ум сразу. Станет хуже и гораздо.
Значит ли это, что я могу быть с Фархадом полностью откровенна? Наверное, да.
Недолго раскачиваясь, я выложила всё, что со мной успело приключиться.
Показала уродливый шрам от пули на плече, который остался в качестве напоминания об испытаниях той ночью, когда бандиты вторглись в дом. Даже про ясновидящего рассказала. Умолчала только об Авроре и её парне Мергене, а также о том, что произошло между мной и Билли в номере отеля.
Но Фархад о брате вообще не спрашивал, к моему счастью. Его больше интересовало, как я, будучи его женой, посмела так неподобающе вести себя.
Фархад практически не перебивал меня. Он большую часть времени молчал. Лицо его не менялось на протяжении моего монолога, не излучало никаких эмоций. Будто в каменное изваяние превратился Фархад. Будто не мои признания слушал, а важную, но сухую лекцию.
Он даже не взглянул на меня ни разу. Как уперся глазами в пол, так и простоял, внимательно слушая меня.
Поднял глаза лишь тогда, когда я закончила говорить и интуитивно завернулась в абайю.
И в глазах его я не заметила ничего доброго – лишь холод и пренебрежение в них отображалось. Но никак не то, на что я рассчитывала.
– Ты молодец, что не побоялась признаться. Можешь задать мне один вопрос, который тебя интересует. И я отвечу на него. Всего один. Самый главный для тебя вопрос на сегодняшний день. Ответ и станет для тебя наказанием. Которое ты примешь с должной покорностью, выстрадаешь самостоятельно и в конечном итоге примешь, как постулат.
Фархад даёт шанс узнать о нем что-то? Любую тайну мне откроет? Вот это да! Разве этот редкий феномен может послужить наказанием?
– Минуту на раздумья можно?
– Да хоть десять. Думай и спроси о самом важном для тебя.
Меня прорывало спросить о многом, и это было никак не уместить в один вопрос, и тогда пришлось взвешивать их ценность. Из всех действительно стоящих вопросов, я выбрала тот, к которому подтолкнула слепая ревность.
– Ты её любишь?
Фархад, услышав вопрос, мягко говоря, разочаровался. Он закрылся от меня одним махом. А ведь он явно хотел в чём-то признаться и был близок к тому.
– Нет, не люблю. – ответил он сухо и отошёл от меня на несколько шагов.
– Тогда почему ты с ней проводишь столько времени? Какие у вас могут быть общие дела?
– Слишком много вопросов. Я обещал ответить всего на один. Ты его задала и получила исчерпывающий ответ. Тебя устраивает этот ответ?
Я не намеревалась упускать шанс вытащить из Фархада ещё что-нибудь тайное, раз у нас сегодня вечер признаний.
– Престол «Иллюзии» планируете как делить? Поровну или тебе достанется больше, чем ей?
– Надумаешь себе невесть что. Престол "Иллюзии"…
Усмехнувшись, Фархад с досадой отвернулся и уставился в окно.
Неужто не скажет?
– Ответь. Я с тобой была честна, Фархад.
– Давай договоримся, Катя. В мужские дела ты не лезешь. Никогда. Больше. Это не твои заботы. А мои. И точка.
– Какие же они мужские, дела эти, если Джасмина баба? Никогда не поверю, что у неё под одеждой пенис упрятан! Вы вместе продолжаете грязное дело Джамала. Неважно, как зовется она нынче, «Иллюзия», «Аль-Камар» или как-то еще. Она как была преступная группировка, которая кормила ультрарадикалов с Ближнего Востока, так и осталась ею. А я не хочу быть женой террориста.