Паинька для Хмурого - стр. 28
– Я не понимаю… – шепчу я.
– Да чего непонятного? – вздыхает он. – Меня взбесили твои претензии, девочка Лера, и я потратил несколько дней на общение с разными людьми. С доктором твоего отца, например. Ты знала, что у твоего отца более года были проблемы с сердцем? Ему было предписано снижение нагрузок, отдых, диета, отказ от алкоголя… Ты знала, как он предпочитал развлекаться?..
Я поджимаю губы. Знала, конечно. Догадывалась, по крайней мере. Папа много лет был вдовцом. Домой баб не таскал, но периодически уезжал куда-то на выходные. Любил хороший виски и выдержанный коньяк. Каждый вечер непременно приговаривал несколько стаканов. И никогда не ограничивал себя в еде, потребляя много жирного мяса на завтрак, обед и ужин. Всегда смеялся, что мужик не может не любить хорошее мясо. Но при этом папа и нянюшка всегда велели мне придерживаться правильного питания.
– Он просил меня вернуть долг досрочно. – продолжает Хмурских. – Подозреваю, именно тогда у него начались проблемы с бизнесом. Деньги у меня имелись, и я закрыл долг, забрал расписку, но деньги вернулись на мой счёт. Я связался с твоим отцом и пообещал разобраться в ситуации в ближайшее время.
– Но он загремел в больницу с сердечным приступом. – вставляю я. – Я думала, это из-за того, что вы кинули его на деньги…
– Ты ошиблась. – холодно отвечает мне. – Пока он был в больнице, подписал доверенность на доступ к рабочему расчётному счёту, куда перенаправили упавшую сумму долга от меня.
– Почему тогда его сотрудники не закрыли долги отца? Почему я осталась без денег? Мне пришлось продавать всё, чтобы рассчитаться с его долгами…
– Я не знаю, Лер. Деньги обналичили в тот же день через левую контору. Но это был точно кто-то из сотрудников Георгия Григорьевича.
– Почему я должна вам верить? – спрашиваю у него. – Папа умер из-за вашего звонка! Он никогда не сможет подтвердить или опровергнуть ваши слова.
Он пожимает плечами.
– Не должна, Лер. Я тоже мало кому верю. Пальцев одной руки хватит… – он ненадолго замолкает, пока не начинает говорить вновь: – И тебе я не верил. Считал, что отец тебя подослал, затеяв какую-то свою игру. Поэтому и решил проучить вас обоих. Но всё, что я сделал, это воспользовался ситуацией и позвонил твоему папе.
Он не говорит, что ему жаль. Не сожалеет. Не сочувствует. И даже не просит прощения за то, что просто воспользовался ситуацией, воспользовался мной. И, наверное, я не должна ему верить. Но почему-то верю. Словно шестым чувством ощущаю, что в этом он мне не врёт.
– И что теперь? – спрашиваю у него.
– А что теперь? – удивляется он.
– Что мне делать? Придётся уйти с работы? Это же очевидно, что я не могу работать на вас…
– Да что хочешь, то и делай, – бросает он. – Хочешь, увольняйся, хочешь, продолжай работать дальше… Мне всё равно. Как я и сказал: решишь остаться, место управляющей за тобой. И это не потому, что я пытаюсь откупиться от тебя.
Уголок его губ дёргается в усмешке, словно его забавит сама мысль, что я вздумаю его шантажировать.
Я поднимаюсь.
– Тогда я пойду?
– Иди. – равнодушно пожимает он плечами.
Хмурских не смотрит на меня, начиная просматривать что-то в своём телефоне, и я тороплюсь смыться из его кабинета. Мне есть о чём поразмышлять, прежде чем я приму окончательное решение.