Пагуба - стр. 46
– В Текане спокойно не может жить даже иша, – рассмеялся Курант и положил меч на колени. – И клинок.
Старик медленно вытянул меч из ножен. Харас удивленно присвистнул. Лук задержал дыхание. Клинок был черным. Нет, он был гладким и блестел, отражал поднесенные к его плоскости пальцы старика, но вместе с тем оставался черным.
– Ничего не скажу, – озадаченно пробормотал Курант, отмерил четыре пальца от гарды, положил клинок на ребро ладони, удовлетворенно кивнул, затем взял клинок за острие, попытался его согнуть, отпустил, прислушался, покачал головой. – Ничего не скажу, – повторил с недоумением. – Всегда был уверен, что смогу по звуку определить, что за меч, сколько слоев, какой металл, но тут не скажу ничего.
– Одиннадцать полос, – заговорила Лала, которая встала за спиной Лука. – Середина очень мягкая. Лезвия твердые. Ни один кузнец не выковывал таких лезвий. И еще по четыре слоя с каждой стороны. Твердый – мягкий, твердый – мягкий. Но секрета состава не знаю. Отец, – она проглотила слезы, – сам ковал и учился, ковал и учился. И состав, и порядок, и форма – во всем заказчица его наставляла. Ни за что бы он не согласился следовать указаниям пусть и знатной, но женщины, но она хорошо заплатила. И… она была очень страшной. Когда она приходила, я теряла сознание от страха. Только зря все это…
– Ничего не бывает зря, – не согласился Курант, вдвинул меч в ножны и протянул его Луку. – Держи, но помни: ты за него не платил, значит, есть кто-то, кому ты должен.
– Какой-то женщине, – кивнул Лук. – Да, кажется, какой-то страшной женщине. Но не сиуну же? Что мы будем делать дальше?
Старик поднял незрячее лицо. Лала вздохнула и зашлепала пятками по палубе прочь. Харас поспешил за ней.
– Толк будет из девчонки, – заметил старик. И добавил: – А вот что будет дальше, я пока и сам не знаю. Приглядимся, прислушаемся, принюхаемся. Лошадок и повозку я продал за полцены, реквизит за небольшую плату тот кессарец, что с тобой бился, согласился забрать в Хурнай. На тот случай, если мы выпутаемся из этой беды и снова начнем выступать.
– А разве может быть по-другому? – удивился Лук.
– Может, – кивнул старик. – У нас достаточно денег, чтобы остепениться. На домик где-нибудь на берегу моря хватит. Да и имеются уже у нас домики. Но будет ли нам там спокойно? Ладно, обдумаем еще все. Сегодня к вечеру будем в поселке. Остановимся в трактире у Арнуми. Она сама прибудет после закрытия ярмарки. Постарается что-нибудь разнюхать. Подождем. Если за нас не возьмутся всерьез.
– Из-за щита? – спросил Лук. – Или из-за ловчего, которого я убил? Или из-за меня?
– Из-за всего, – пробормотал Курант и медленно повел вокруг глазами, словно мог разглядеть низкий берег Блестянки, где кудрявились свежей зеленью поля, паслись коровы, овцы, торчали вышки, на каждой из которых маялся едва различимый дозорный, а на другой стороне – полосу леса, который теперь был совсем рядом и подавлял повисшей в кронах непроглядной темнотой. – Из-за всего, – повторил Курант. И добавил: – Но если ты перешел дорогу Далугаешу, то, судя по тому, что я о нем знаю, кому-то из вас смерть, потому как этот ловчий не из тех, с кем можно договориться.
– Я умирать не хочу, – буркнул Лук, оглянулся и поймал взгляд Неги, которая стояла чуть в стороне, у мачты, на которой пыжился квадратный парус. – Так что выбор у Далугаеша незавидный.