Пагода журавлиного клёкота - стр. 23

Думая так, я вдруг услышал ответ студента Васильева. Он был из группы моего друга Андрея и специализировался на эстетике и искусстве, но и по философии иногда высказывал зрелые мысли. Я давно обратил на него внимание, проводя в их группе семинары. Он говорил:

– Ведь не каждый человек самостоятельно может проникнуться любовь к искусству и обнаружить в себе таланты, благодаря которым в нём могут открыться тайны художественного призвания. Ещё Герман Гессе в своём романе «Златоуст» писал, что искусство представляет собой сплав отцовского и материнского мира. Оно может возникнуть в до крайности чувственной сфере и привести к предельно отвлечённым понятиям, или же оно может брать своё начало в мире чистого разума и заканчиваться в мире самой полнокровной плоти. Как говорил один из его героев, все творения искусства, воистину возвышенные и не относящиеся к умелым подделкам, были исполнены вечной тайны, но у всех подлинных, несомненных творениях искусства было некое опасное, улыбчивое двуличие, это сочетание мужского и женского начала, это соединение плотских влечений и чистой духовности. Именно в искусстве есть возможность примирения присущих ему глубоких противоречий, а то и возможность создать замечательные, небывалые олицетворения двойственности своей натуры. Вероятно, писатель намекал на то, что все мы как бы носим в себе два мира: один мир женский, а другой мужской. Творчество в нас граничит с разрушением, жестокость – с нежностью, а любовь – с ненавистью.

Услышав эти слова, я тут же оживился. В общем-то и Герман Гессе когда-то шёл таким же путём, по которому в данный момент двигался я. И в своих письмах к друзьям он недвусмысленно намекал на свою приверженность даосизму, который примирял противоположности, благодаря которым и рождалась сама жизнь. И мне было приятно услышать, что простой студент тоже обратил своё внимание на то место, которое когда-то при чтении произвело на меня тоже большое впечатление. Поэтому я его перебил своим вопросом:

– Так вы считаете, что борьба противоположностей является основой движения? В этом романе Нарцисс спрашивал Златоуста: «Разве ты не знаешь, что одним из кратчайших путей к жизни святого может стать жизнь развратника»? И вы полагаете, что человек искушённый, чтобы выбрать свой путь, должен познать и зло, и добро, то есть, прежде чем стать святым, ему необходимо какое-то время побыть злодеем?

– Но почему же, – смущённо ответил мне студент, – для того чтобы выбрать свой путь, не обязательно бросаться в крайности. Можно учиться и на чужих ошибках. Но я хотел сказать не об этом, а о том, что в нас одновременно живёт и женщина, и мужчина.

– Вы, случайно, не гомосексуалист? – спросил его, сидящий рядом со мной мой друг Андрей.

– Нет, я не это имею в виду, – ещё больше смутившись, ответил Васильев, – просто я считаю, что мудрость очень отличается от философии. Мудрец не думает о бесполезных вещах, поэтому он ближе стоит к Истине, чем философ. Я считаю, что мудрость в человеке связана с женским началом, а философия – с мужским. И нигде это так ярко не проявляется, как в искусстве. Вы, наверное, помните диалог Нарцисса со Златоустом?

Задав этот вопрос, он, почему-то, обратился ко мне:

– Нарцисс рассуждал, что есть натуры, наделённые сильными и нежными чувствами, одухотворённые и мечтательные, полные поэзии и любви, которые почти всегда превосходят людей духа. У них материнское происхождение, он живут полной жизнью, им дана сила любви и способность к сопереживанию. Люди же духа, хоть и управляют ими, но живут жизнью урезанной и сухой. Так одни стают священниками и мыслителями, а другие – художниками, я имею в виду в широком смысле этого слова. Художникам принадлежит полнота жизни; сок плодов, сады любви, прекрасное царство искусства – всё это их, всё, что есть на земле. Родина же священников и мыслителей – идея и небеса. Если есть опасность у одних – это не утонуть в мире чувств, то опасность других – это чтобы не задохнуться в лишённом воздухе пространстве. Одни живут в земном раю, а другие – в пустыне. Одним светил солнце, а другим луна и звёзды, одни думают о любви к девушкам, а другие испытывают страсть к символам…