Падший ангел. Явление Асмодея - стр. 9
Он вдохнул аромат свежеиспеченного хлеба и корицы.
«Все привиделось! – Ларс переступил с ноги на ногу. – Все вчера привиделось! Падал, бежал по лесу сломя голову… Кто? Не я?»
Из головы не выходила чертова старуха со священником, а особенно крысы: «А крысы? Не могли же крысы по мне бегать? – наверное, в лесу вздремнул и привиделась чертовщина».
Под сапогами Ларса заскрипели половицы, они подражали певучим дверным петлям, но звук их был резче и живее. Все давно пора смазать салом. Ларс почувствовал сильный зуд в носу, сжал кулак, сдерживая приступы чихания – «Не разбудить бы Марту!» Он стал нашаривать в кармане платок, выпали кусок земли, амулет, клок шерсти…, еще оставалось твердое что-то…, вынул – уголек.
Чертыхаясь, он сбросил жилет, пнул его в угол, схватился за больной бок, где был ушиб после ночного падения в лесу, жадно опорожнил горшок кислого молока (вспомнив недобрым словом молочника), с наслаждением пуская по лицу два молочных ручейка. Тут он выдохнул свои обиды, облизал на засохших губах холодное густое месиво, и немного отдышался.
Разговоры о ночных похождениях Марты к священнику стали притчей во языцех и не давали покоя ревнивому мужу. Эти разговоры пришли на смену тем, прежним, когда народ глумился над внешностью и возрастом Ларса, превознося красоту Марты. Но Ларс любил Марту. Хотя Всевышний не наделил его умом и прытью, да и наружностью не наделил (живот вон при ходьбе, на локоть опережал самого Ларса), а ведь так хотелось маленького счастья, чтобы и Марта его полюбила. Ларс с Мартой были из поморцев. Община всячески поддерживала такие браки. Поморские обычаи должны были их сблизить. Но все произошло иначе. Ларс долго и настойчиво добивался руки и сердца красавицы Марты, каждый божий день захаживая к ее отцу, которого терпеть не мог, пока старик Рисмус к нему не привык как к шкафу в углу, или как к бочке в другом углу. Так, по воле родителей, и стали мужем и женой Ларс и Марта. Ларс стойко переносил всякие насмешки, подстрекательства и самозабвенно оберегал очаг свой от любых посягательств. Круглая приплюснутая голова, короткие руки, ноги колесом и выпуклый, как тыква, живот – это еще не причина для того, чтобы отчаиваться. И Ларс медленно, но верно, посапывая упорным широченным носом, добивался своего. На этот раз он тоже надеялся на самого себя, он верил, что справится с бедой.
Ларс подтянул горшок из-под молока и сосредоточенно разглядывал в нем днище, словно проверяя соответствие своих догадок устройству этой посуды. Ларс ссутулился как-то, обмяк, виновато потоптался на месте – нет-нет, спать он не пойдет. Лучше в сарай – там его ждет недоплетенная корзина для хвороста.
Марту разбудил шум в доме. Трудно было разобрать слипшимися глазами – отчего такой вой и грохот. Под накатившим страхом, она распахнула глаза, осмотрелась, и взгляд ее столкнулся со спиной низкого животного – вытянутая, облезшая спина. Позвать кого-нибудь! Но язык как отшибло, под пристальным хищным взглядом, который приковывал к себе внимание. Животное выгнув спину на куче сырого белья, в упор смотрело на Марту, и вдруг сорвалось с места, скрывшись в затемненных углах комнаты. Марта быстро поднялась, отбросив жаркое одеяло, вышла на веранду, огляделась – вернулась в дом и стала возиться с бельем. Она передумала звать мужа – ждала, что учудит непрошенный незнакомец. Но тревога уже поселилась в ее сердце. И нельзя понять, что так выводило ее из спокойного состояния. Странное поведение животного или еще что-то? Но животное было не похоже на животное. Не те повадки. Дверь отворена – наверное, уже убежало.