Падшая женщина - стр. 48
Кашель начался в октябре, когда пришли первые заморозки. Поначалу Мэри не обратила на него внимания. Но вскоре кашель стал ее постоянным спутником. Он сдавливал грудь, когда она поднималась по лестнице или шла вверх по улице, не отставал весь день и усиливался ночью.
– Да замолчи же, – стонала Куколка и прятала голову под тощий матрас.
У Мэри всегда был низкий голос, но теперь он огрубел и в нем появилась неприятная хрипотца, похожая на рычание. Некоторые клиенты этого пугались, поэтому она старалась меньше говорить и больше улыбаться.
Все знаки указывали на то, что их ожидает самая суровая зима за много лет, – и птицы, и ягоды, и кофейная гуща у предсказателей.
Обратиться в больницу Святой Марии Магдалины придумала Куколка. Она вообще была большая придумщица.
– Мэри, дорогая моя подружка, – сказала она как-то раз. – Зиму тебе не пережить.
Они шли по Друри-Лейн, кланяясь актерам и строя глазки всем попадавшимся навстречу объектам в штанах. Юбки Мэри были подобраны с одной стороны, чтобы обозначить род ее занятий, и под ними гулял ледяной ветер. Сильный приступ кашля вдруг согнул ее пополам. Откашлявшись, Мэри заметила, что харкнула кровью. Желтый с красным сгусток мокроты отчетливо выделялся в чавкающей уличной грязи. В мире не осталось ничего, кроме уродства. Она уставилась на дорогу, словно перед ней внезапно предстало ее будущее.
Куколка развернулась. Ее руки, упершиеся в бока, напоминали когти голодных хищных птиц.
– Ты должна пойти в больницу Марии Магдалины, вот что.
– Спасибо большое, я не настолько больна, чтобы рисковать жизнью, – с трудом выговорила Мэри.
– Да это не настоящая больница, глупая! – фыркнула Куколка. – Она просто так называется. На самом деле они подбирают молоденьких девушек с улицы, пока они не превратились в таких заезженных старых шлюх, как я.
Мэри улыбнулась и вытерла рот.
– Подумай только, – не отставала Куколка. – Кров над головой и бесплатная пища всю зиму. Лиз Паркер ушла туда мешком с костями, а вернулась жирной, как окорок.
Мэри попыталась что-то сказать и снова закашлялась.
– Куколка моя, я не кающаяся грешница, – отдышавшись, проговорила она.
Куколка закатила глаза и ткнула пальцем в здание театра на Друри-Лейн.
– Значит, ты так и не научилась ничему за все те разы, что я таскала тебя в театр?
Поднялся сильный ветер. Мэри спрятала рот и нос в свою косынку из тафты и направилась к дому.
Куколка догнала ее и пошла рядом.
– Ну признай, что так будет лучше всего.
– Я подумаю, – пообещала Мэри, сдерживая кашель.
– Ты так и сделаешь, и точка. Я тебя заставлю. Пусть эта ночь станет моей последней, если не заставлю, – торжественно заявила Куколка.
Мэри остановилась и в упор посмотрела на подругу.
– А как же ты?
– А что я?
– Как же плата за комнату? – Мэри не знала, как еще это сказать. – Миссис Фаррел не любит нас, мисс. Если ты не заплатишь вовремя, она тут же тебя вышвырнет.
Куколка пронзила ее ледяным взглядом и вдруг пододвинулась совсем близко, так, что ее лицо оказалось всего в дюйме от лица Мэри. Мэри опустила глаза, чтобы не видеть шрам с резными, словно кружево, краями, присыпанный белой пудрой.
– Не волнуйся за Долл Хиггинс, дорогуша. И помни, это я была тебе нужна, а не ты мне.
Так и вышло, что в первый четверг ноября Мэри встала пораньше и стерла с лица всю краску. Внутри все словно стянулось в тугой узел – так ее пугал поход в Уайтчепел.