Падение Царьграда - стр. 23

– Князь, ты так великодушен и щедр…

Со следующего дня Гуль-Бахар получила право постоянного доступа в дом князя Индии, а спустя неделю в ее собственном жилище поселилась нанятая князем гувернантка. Князь не забыл обещания и с любовью стал сам заниматься с маленькой девочкой, которая выказывала замечательные способности к учению. Эти уроки наполняли его сердце такой радостью, что он на время забыл свою горькую участь и только думал о Гуль-Бахар и о той великой цели, которая привела его в Константинополь.

Прошло два года после удочерения князем Индии Лаели, дочери Уеля.

Был прекрасный июньский день. Выходя из-за горы, возвышавшейся над Бекосом, солнце освещало противоположный европейский берег пролива, на гладкой поверхности которого лениво колыхались стоявшие на якорях суда. Дрожащие облака тумана поднимались от воды и, путаясь в такелажах, медленно рассеивались в воздухе. Рыбаки на своих быстрых лодках возвращались домой после ночной работы. Чайки и бакланы стаями летали над водяной поверхностью, охотясь за мелкой рыбой, и от постоянного движения их крыльев пурпурная даль принимала оживленный, блестящий вид.

Терапская бухта, лежащая против Бекоса, тоже была освещена солнцем. В ней было больше судов, чем на фарватере, и они отличались всевозможными формами – от морской торговой галеры до увеселительных катеров.

Во дни Константина IX Царьград был той же летней резиденцией, как во времена кудесницы Медеи и при благополучном царствовании Абдула-Гамида.

Начиная с севера, где тонкая коса наподобие указательного пальца выдавалась в реку, берег грациозно извивался дугой до мыса на юге. Тогда, как и теперь, дети забавлялись, собирая белые и черные камешки, усеивающие берег, и весело прыгали, убегая от настигавших их пенистых валов. Тогда, как и теперь, дома казались привязанными к горе одни над другими в полном беспорядке, так что чужестранец, смотря на них из лодки, думал с ужасом, какая произошла бы катастрофа, если бы здесь произошло хотя самое слабое землетрясение. Тогда, как и теперь, южный мыс как бы замыкал бухту и загромождавшая его лесистая гора едва оставляла место внизу для дороги. Тогда, как и теперь, городской фасад состоял из постепенных террас, окаймленных соснами, с зонтикообразными, широкими макушками. Кое-где виднелись изящные водяные бассейны, художественные павильоны с белыми крышами и мостовыми в римском стиле.

Под выдающимся южным мысом приютился уголок земли. Простираясь на сто шагов от бухты к западным высотам города, этот уголок, куда солнце редко проникало кроме полдня, был покрыт кустами роз, виноградниками и акациями, среди которых извивались прихотливые дорожки, журчали ручейки и били фонтаны. В этом зеленом Эдеме местные птицы круглый год находили себе убежище, а перелетные соловьи прилетали ранее и улетали позднее, чем где-либо, распевая не только ночью, но и днем. Тут благоухание роз и жасмина наполняло воздух, гранаты сверкали, как красные звезды, в роскошной листве, а мясистые финики как бы приглашали всякого сорвать их.

Вдоль сада тянулась набережная, предохранявшая его от напора волн и уложенная гладкими плитами. Вход в сад открывался через прозрачный павильон с крышей в виде колокольни и тонкими колоннами, выкрашенными красной краской. Затем, вымощенная серыми камушками и розовыми раковинами, дорога вела посетителей, как пеших, так и конных, мимо акаций и кустов роз ко дворцу, который имел такое же отношение к саду, как крупный бриллиант на кольце красавицы к окружающим его мелким драгоценным камням.