Падая с Олимпа - стр. 6
– Пойдем ко мне, – тихо произнесла она, отдышавшись.
– Чего?! – Только сейчас я удостоил ее взглядом. Она оказалась довольно приятной, несмотря на избыточный вес. Голубые глаза смотрели прямо, ясно, светлые тонкие волосы были уложены в нелепую прическу, и в свои двадцать пять – двадцать восемь она выглядела на сорок. Но, повторюсь, она была приятной.
– Я говорю… – Она откашлялась. – Я говорю: пойдем ко мне. Я тебя покормлю хоть… – И приоткрыла сумку, словно в доказательство своих слов. Оттуда призывно пахнуло копченостями и свежей выпечкой.
– Я выгляжу голодным? – Я рассмеялся. С ее прямотой бороться было трудно.
– Еще каким, – уверенно кивнула она. – Пошли же. Я одна живу, никто тебя не тронет.
Я хохотнул – смех мой прозвучал немного нервно, – но поднялся и галантно подал ей руку, кривляясь. Смех, да и только! Посмел бы меня кто тронуть!
Мы шли рядом. Я нес ее сумки с продуктами, а она ласково держала меня под руку, и ее пухлые пальцы мягко сжимали мой локоть.
Женщины снимались по-разному. Иногда мне достаточно было повести бровью; иногда попадались орешки потверже, и я обхаживал их днями, но никогда – неделями, но чтобы приглашать на обед посредь бела дня, да еще так безыскусно, тепло, я бы сказал, по-матерински, со мной такого еще не бывало. Конечно, я согласился.
Жила она и вправду одна, и очень-очень уютно. По ее словам, она недавно потеряла любимую мамочку, и теперь ей страшно одиноко. Замужем она никогда не была, и ее мамаша – такая же жирная, судя по фотке в черной рамочке, – тоже.
Я присел на стул в кухне – голубенькой и чистенькой – и почувствовал, что еще немного, и усну. Такой нетронутой, невинной была атмосфера вокруг, и сама хозяйка полностью вписывалась сюда, как я вписывался обычно в прокуренные бары ночных клубов.
Ее голос разбудил меня:
– Мой руки, все готово. – И я вскочил со стула, еще не разлепив до конца тяжелые веки. Надо же, действительно сморило.
Аромат стоял безупречный – мой рот тут же наполнился слюной. Надо сказать, мой желудок с детства не был избалован деликатесами. В далекие времена, когда мне было лет пять, меня еще возили в парк и кормили мороженым, потом же лучшим, что я ел, были сосиски с картошкой, а потом, еще позже, – шашлык с пивом, только на него у меня никогда не было денег. Можно себе представить, что запах еды чуть не довел меня до обморока. После обеда я снова заснул на диване в крохотной комнатке с задернутыми портьерами. Жар солнечного дня не проникал сюда, и название «спальня» полностью оправдывало себя.
Хозяйка гремела посудой; шумела вода; блеяла кошка, вертясь у ног и выпрашивая огрызки колбасы. Я спал, спал, спал, словно обрел наконец, покой, и впервые не видел снов. Хороший это был день, когда я встретил Аллу, когда наелся и выспался.
Я остался у нее. Мы это даже не обсуждали. Говорят, у каждого человека на Земле есть свой дом. Не то место, где он родился и вырос, а то, куда тянется его душа на протяжении всей жизни. Кому-то везет, и он находит свой берег: вот так просто выплывает из тумана – и р-раз, лодка врезается в дорогую сердцу сушу. А кто-то ищет, мучается, понимая, что живет где-то не там: и солнце не греет, и яблоки кислят, и вино горчит… Я жил так, но, кажется, туман наконец рассеялся.
Алла полюбила меня и дарила свою любовь ежеминутно. Честно сказать, меня иногда это даже утомляло. Я привык к независимой, вольной жизни скитальца, а она хотела быть со мной неразлучна. Она ходила на работу (хорошую, высокооплачиваемую, как я позже выяснил) и по вечерам возвращалась, волоча полные сумки продуктов. Уж в чем мы с ней сходились, так это в любви вкусно покушать. Все вечера и выходные мы что-то жевали. Алла готовила трижды в день, и в доме всегда пахло, как в ресторане. Особенно ей удавались мясо и выпечка; неудивительно, что она еле проходила в двери.