Падай, ты убит! - стр. 43
– Новая работа? – спросил Аристарх у Юрия Ивановича, показывая на застекленные коричнево-зеленые провалы в земле.
– Да, Мангышлак, – кивнул Юрий Иванович. И не удержался, чтобы не добавить обычную свою присказку: – Без пейзажа жизнь плохая, не годится никуда.
– Мангышлак? – удивился Аристарх и с сомнением посмотрел на Юрия Ивановича. – А ты уверен… что это не Луна?
– Откуда?! Кто меня пошлет на Луну! Туда знаешь какие командировочные? Шилова пошлют, Глазунова пошлют, дорогу оплатят, суточные… А меня… Чайку маханешь?
– Ладно, – Аристарх махнул рукой. – Не будем об этом… А что там за растительность в углу возле самой рамки? – спросил он равнодушно, без интереса, просто чтобы снять неловкость.
– Это так… Для компоновки. Без компоновки жизнь плохая…
– Но ведь дерева на том обрыве не было, ты его придумал, – с еле заметной укоризной заметил Аристарх.
– Откуда ты знаешь? – В голосе Юрия Ивановича было примерно равное количество озадаченности и заинтересованности.
Аристарх подошел к картине, поводил над стеклом раскрытой ладонью и вернулся к своему чаю.
– А кто стоял за спиной, когда ты рисовал эти ущелья?
– Краюшкин, – быстро ответил Юрий Иванович. – Николай Григорьевич Краюшкин. Я давно его знаю, мы туда вместе ездили. И у него командировка, и у меня. Он раньше в Калининском училище преподавал. – Юрий Иванович даже не заметил, как начал оправдываться, будто хотел заранее отмести подозрения.
– Тогда понятно. – Аристарх взглянул на часы, отстающие на полтора часа, и продолжал прихлебывать чай, кусать пряники, разворачивать карамельки, но разговоры в мастерской смолкли. Художники перестали хохотать, девочки тихо прикрыли японский альбом Шилова, невозмутимый лик алма-атинского прокурора медленно поворотился к Аристарху, и все остальные уставились на Аристарха, ожидая еще каких-то слов, потому что сказанное требовало пояснения. Возникла невнятица, когда вроде бы ничего не произошло, но всем ясно – ни в какие ворота. Аристарх, видимо, ощутил на себе общее внимание, оглянулся обеспокоенно, как человек, брякнувший невзначай бестактность.
– Я смотрю, кто-то за спиной стоит, вот и поинтересовался… Хорошая работа, тебе удалось, в общем-то, отразить… Я только подумал – не Луна ли… Если говоришь, Мангышлак, пусть будет Мангышлак, хотя я и не уверен… А человек, который стоял за твоей спиной…
– Он тоже рисовал! – крикнул Юрий Иванович несколько нервно. – Маслом! А я – гуашью!
– Возможно, – кивнул Аристарх. – Потом вы быстро закончили работу, свернулись в пять минут и ушли. Что-то вам помешало… Вот из-за этого холма появилось… Какая-то неожиданность, явление, человек… А?
Художники дружно взбрыкнули, захохотали и тут же смолкли, уставившись на Аристарха глазами, в которых был еще смех, но уже начал появляться и ужас.
– Никакого явления там не было, – твердо сказал Юрий Иванович, будто кто-то заставлял его давать показания не в свою пользу, что, между прочим, запрещено Уголовным кодексом Российской Федерации.
– Ну как же, – мягко проговорил Аристарх, – вы с Краюшкиным работали, собирались еще часа полтора-два побыть на этом месте, а потом вдруг ушли. Вам помешали. Возникло явление. Вот здесь. – Аристарх поднялся, подошел к картине и показал точку на вершине холма.
Юрий Иванович замер, мысленно перенесясь в тот день, на прожженный солнцем полуостров, и вдруг лицо его расплылось, розовые щечки проступили из седоватой бороды.