Пацанячьи истории. Вафлерша - стр. 6

– А ты хорошо по-русски говоришь, где так научилась? – спросил Виктор вьетнамку Бориса, натягивая джинсы.

– Я училась в классе советско-вьетнамской дружбы в Ханое и была лучшей ученицей. Я очень хотела попасть в Советский Союз.

– Твоя мечта осуществилась. Зачем же теперь обратно уезжать, да еще и по беременности? Боб, вставай, будем водку пить.

– Тут все не так, как я думала: тяжелая работа, нам платят меньше, чем местным, из общежития никуда не выпускают, у меня слабое здоровье. К тому же Ван Ден Ка думает, что я с таким знанием русского языка займу ее место бригадира и посылает меня на самые трудные и вредные участки.

– Как тебя зовут? – разливая водку в граненые стаканы, спросил Виктор.

– Ай. Полное мое имя Нгуен Тхи Ай.

– Ай-ай-ай, – засмеялся Гудымов и выпил водки. – Слабая, градус вообще не чувствуется, у моего деда самогон вторяк и то крепче будет.

– Это рисовая водка для женщин, – произнесла Ай.

– Рисовая, поэтому и слабая, – утвердил Борис. – Кто же из риса водку делает?

– Почему, есть и крепкая в сорок пять градусов, ее обычно советские товарищи любят, а еще экзотические со змеей внутри или гекконом, или скорпионом, лечебные с женьшенем.

– Вот ты, Ай, грамотная, даже в водке разбираешься, – удивился Борис, которому, как внуку алкоголика, была близка эта тема. – Уважуха.

В это время в комнату вошла Ван Ден Ка и заговорила на вьетнамском. Девушки начали одеваться.

– Ванденка, ты зачем Айку обижаешь? – нахмуренно спросил Гудымов.

– Никто ее не обижает, домой она сама хочет. Тут у мой знакомой крепкая водка есть, она сейчас принесет.

– Со змеей? – спросил Виктор.

– Нет, «Новый рис» по-русски называется, – подбирая слова, ответила бригадирша, экзотическую водку никто из вьетнамок за так не предлагал, ею обычно втридорога спекулировали. – Сейчас мы закуску организуем, а они пускай идут, вы, товарищи, свое дело сделали.

– А если они не забеременеют? – спросил Виктор, которому хотелось попробовать говорливую Ай.

– Тогда, товарищи, придете через месяц.

Через несколько минут на столе стояла большая сковородка с яичницей и разогретой вермишелью. За стол уселись Виктор с Борисом, а напротив них Ван Ден Ка со своей подружкой. Если бригадирша была молодой, довольно привлекательной, обладала змеиной гибкостью, то ее приятельница была тридцати лет, с лишним весом, некрасивым плоским лицом с приплюснутым носом и почти не умела разговаривать по-русски. Вьетнамки лишь пригубляли из своих стаканов, в которых плескалось чуть-чуть водки, подливая побольше гостям.

– Пошли в коридор, Гудым, покурим, – предложил Виктор, когда полбутылки водки было выпито. – Я эту уродину ебать не буду, – сказал он, когда они вышли. – Я столько не выпью.

– А я, значит, выпью?

– Ты Айку сегодня девственности лишил, должна быть мне какая-нибудь компенсация.

– Так твоя тоже не уродина была. Я лучше через окно убегу.

– Как хочешь, Боб, но Ванденка моя.

– Значит, сбегу.

По возвращению Клестов решительно сел возле бригадирши и принялся травить анекдоты. Некрасивая вьетнамка, увидев, что пары распределены, подсела к Гудымову, который беззаботно качался на задних ножках стула. Она пролопотала что-то непонятное на своем птичьем языке, пытаясь вставить русские слова, из которых Боря понял только водка.

– Она хочет угостить товарища Бориса особой женьшеневой водкой, – перевела Ван Ден Ка.