Ожерелье королевы - стр. 69
И старичок поспешил вперед.
– Куда вы меня ведете, сударь? – спросил Филипп.
– Туда – куда ж еще, черт возьми!
– Туда?
– Нуда, поближе к королеве.
– О нет, отец, благодарю вас.
– Как это нет? Что значит благодарю? Вы с ума сошли? Видали его – он не хочет подойти к королеве!
– Нет-нет, это невозможно, и не помышляйте об этом, дорогой отец.
– Что значит невозможно? Невозможно подойти к королеве, которая вас ждет?
– Меня? Ждет?
– Ну разумеется, ждет и даже жаждет.
– Королева меня жаждет?
И молодой человек пристально посмотрел на барона.
– Ей-богу, отец, мне кажется, вы забываетесь, – холодно проговорил он.
– Удивительный человек, честное слово! – воскликнул старик, выпрямившись и топнув ногою. – Ну вот что, Филипп, доставьте мне удовольствие и напомните, откуда вы приехали.
– Сударь, – печально ответил Филипп, – одного я никак не возьму в толк, и это меня весьма тревожит.
– Что?
– То ли вы смеетесь надо мною, то ли…
– Толи?..
– То ли, простите, сходите с ума.
Старик схватил сына за руку столь резко и сильно, что тот поморщился от боли.
– Послушайте, господин Филипп, – проговорил старик. – Америка очень далеко от Франции, это мне известно…
– Да, отец, очень далеко, – подтвердил Филипп. – Но я не понимаю, что вы хотите этим сказать. Объясните, прошу вас.
– Это страна, где нет ни короля, ни королевы.
– Ни подданных.
– Очень хорошо: ни подданных, господин философ. Я этого не отрицаю, но этот вопрос меня не интересует, он мне совершенно безразличен. Но мне не безразлично, меня беспокоит и даже унижает кое-что, чего я тоже никак не возьму в толк.
– Что же это, отец? Как бы там ни было, я полагаю, что мы с вами толкуем о разных вещах.
– Я никак не пойму, глупец вы или нет, сын мой. Для такого молодца, как вы, это совершенно непозволительно. Взгляните, да взгляните же вон туда!
– Смотрю, сударь.
– Видите? Королева обернулась – и это уже в третий раз. Да, сударь, королева обернулась три – нет, постойте! – уже четыре раза. Кого она ищет, как вы думаете, господин глупец, господин пуританин, господин из Америки?
И старичок закусил, но не зубами, а деснами, серую замшевую перчатку, которая сидела у него на руке как влитая.
– Сударь, даже если она кого-то ищет, что само по себе сомнительно, что дает вам право утверждать, будто она ищет меня?
– Господи! – воскликнул старик и снова топнул ногой. – Он говорит: «Даже если»! Да в этом человеке нет ни капли моей крови, никакой он не Таверне!
– У меня действительно не ваша кровь, – согласился Филипп и, возведя глаза к небу, шепотом добавил: – И слава Богу.
– Сударь, – не унимался старик, – говорю вам: королеве нужны вы, королева ищет вас.
– У вас неплохое зрение, отец, – сухо парировал Филипп.
– Послушай, – начал старик уже мягче, пытаясь сдержать раздражение. – Послушай, позволь, я тебе все объясню. Я понимаю, у тебя есть свои причины, зато у меня есть опыт. Скажи, милый мой Филипп, мужчина ты или нет?
Филипп молча пожал плечами.
Поняв, что ответа ему не дождаться, старик скорее из чувства презрения, чем по необходимости, решил взглянуть сыну в глаза и увидел полную достоинства, непроницаемую сдержанность и необоримую волю, так, увы, ярко горевшие в них.
Подавив в себе неудовольствие, барон ласково провел муфтой по красному кончику своего носа и сладко, словно Орфей на Фессалийских скалах, пропел: