Овсяной оборотень - стр. 15
Вокруг было пусто. Ни палаток, ни трейлеров, ни единого магнитофона, играющего весёлую музыку. Только мусор валялся на траве, и какая-то, может, забытая, собака лаяла где-то в лесу.
– Уехали? Но куда? – Аня прокатилась на велике к тому месту, где стояла брезентовая палатка, но и там было пусто. Табор забрал костяную бабку с собой. А она утащила и её монетку.
Дедушка уже не ругался, но всё равно девочке вдруг стало стыдно, что у неё не получилось всё исправить. Бесполезная. Снова где-то залаяла собака, и Аня решила скорее вернуться к асфальту.
Прокатившись по дальней дороге обратно в деревню, она проехала ещё раз мимо дома Рейнеке, но заходить не стала, просто посмотрела, что машины нет под навесом. «Значит, не вернулись», – подумала она и поехала через край парового поля, чтобы срезать путь. Вывернула через тропинку почти у того одиноко стоящего дуба между овсяным и пшеничным полем. Усевшись на его корнях, она достала термос и бутерброды.
«Может, цыгане ушли ещё тогда? И теперь они встали за дамбой», – размышляла Аня. Ведь тот праздник был прощальным, а значит, сразу после него могли и сняться. «Было бы здорово, если это так!» Значит, за дамбой она найдёт костяную бабку и Яньйи.
И только в этот момент она вдруг задумалась. А зачем ей его искать? Ну, встретились на поле, проводил, да камушек подарил. Ничего такого. И если бы он хотел ещё раз увидеться, то не исчез бы вот так, испугавшись деда. Договорились бы о новой встрече.
Аня решила, что если получится его найти, то нужно ему тоже что-то подарить и поблагодарить по-нормальному за то, что проводил. Но что подарить? Она посмотрела в поле. Место, куда ударила молния, было совсем рядом. И она, оставив велосипед под деревом, отправилась на поиски.
При дневном свете Аня легко и быстро его нашла. Обгоревшие колосья служили маяком, небольшое углубление тоже нашлось почти сразу. Она хотела раздобыть «след молнии», фульгурит, образующийся после удара. Как в той книжке с глянцевыми страницами и красивыми фотографиями, которую часто листал отец для вдохновения. Аня вспомнила серию его керамической посуды, пупырчатой и странной, разнообразием своих форм и заигрыванием с природными мотивами. От воспоминания об отце её охватила какая-то странная тоска. Она встала с корточек и огляделась. Пустые бескрайние поля, медленно плывущие по небу облака. Так одиноко. Ни единой души вокруг. Всё застыло, и только ветер легонько носился по полю, порождая волны. Точно она осталась одна во всём этом прекрасном мире. И где-то в затылке застучала гнетущая обида.
Аня раскопала, ещё влажную после дождей, почву пальцами, но ничего не нашла. Посидев в колосьях, она присмотрелась и под одним из клочков разбросанной молнией земли увидела что-то странной формы. Пупырчатое, тёмного цвета, похожее на обуглившийся корал. Это был крошечный кусочек размером не больше пятирублёвой монеты. Но даже если и так. Яньйи наверняка же пришёл на поле тогда, чтобы его найти. Она аккуратно убрала находку в карман, обернув платком.
«Ну вот! Всё и налаживается», – думала Аня, крутя педали в сторону дамбы. Яньйи получит свою окаменевшую молнию, а бабка вернёт её монетку, и уже завтра они с Тимой и Сеней поедут на речку, где на лесном спуске она докажет крепышу, что не стоило ему дразнить её «улиткой».