Отзвуки времени - стр. 56
Сегодня разгулялась непогода, и Рите нравилось, что метель срывает платок с головы, швыряя в лицо пригоршни снега, что надо идти, нагибаясь вперёд, и что ноги скользят и вязнут в снежной каше. Тяжесть пути непостижимым образом дарила некоторое успокоение.
У ворот, как часовой, стоял монах с кружкой для сборов. Нашарив в кармане мелочь, Рита опустила её в узкую прорезь. Монах дрожал от холода, поэтому его слова прозвучали невнятно:
– Спаси, Господи.
Ей не хватало этих слов, и она с благодарностью наклонила голову, повторив их ещё раз, больше для себя:
– Спаси, Господи.
Из-за метели на кладбище было безлюдно, если не считать мамочку с коляской. Рита взглянула на неё с пониманием, потому что сама гуляла в любую погоду с грудным Ромиком, в противном случае он орал до синевы, подымая на ноги всех домашних, включая соседей.
Где-то в районе центрального входа урчал трактор. За дымкой снежной пелены голубой скалой возвышалась башня высотного дома. Разросшиеся деревья теснили покосившиеся памятники. Среди крестов и надгробий нестерпимая боль стиралась, уступая место покою вечности.
Около памятника со скорбящим ангелом Рита остановилась и долгим взглядом посмотрела на его обломанные крылья и искалеченные руки. Припав на колени, безрукий и бескрылый ангел не сдавался времени, оплакивая своего покойника холодными, мраморными слезами.
История кладбища начиналась вместе с историей города, разбегаясь дорожками по обе стороны от центральной аллеи. Блоковская дорожка, Петербургская, Зверевская, Ксенинская – и на каждой из них ряды, ряды, ряды ушедших, что испытали на себе железную руку царя Петра и весёлую пору Елизаветы Петровны, что кричали «Виват» веку Екатерины и стояли в толпе зевак на Сенатской площади. Поздние захоронения теснили былые, по большей части заброшенные. Её Виктор был малой каплей в море петербургских теней. Сколько же судеб разбилось здесь о могильные плиты!..
По дорожке, укрытой снегом, пунктиром шла цепочка свежих следов, и Рита с удивлением разглядела у могилы мужа посетителя, точнее, посетительницу. С букетом в несколько алых роз женщина присела на корточки и размела рукой холмик снега, как обычно делают близкие родственники. Издалека красные розы на белом снегу сверкали кровавыми рубинами. Кое-кого из сослуживиц Виктора Рита знала, с Марией дружила, но эту даму видела впервые. Она прибавила шаг, чтобы поздороваться. При её появлении женщина упруго вскочила на ноги и натянула на голову капюшон, мешая рассмотреть черты лица.
– Постойте, подождите, – начала произносить Рита, но женщина отступила назад, за другую могилу, а потом едва ли не бегом проскользнула между надгробий и скрылась из виду.
На ледяном ветру телефон выскальзывал из холодных пальцев, и номер Марии набрался с третьей попытки.
– Маша, ответь, ответь, пожалуйста, – бормотала про себя Рита, пока шли гудки. Она не смогла бы внятно объяснить, почему ей понадобилось срочно разузнать, кто приходил на могилу Вити, но чувствовала это как жизненную необходимость. Было в повадках незнакомки нечто тревожащее.
– Маша!
– Слушаю тебя, Риточка!
– Маша, знаешь, – она замялась, – я сейчас на кладбище. У Вити день рождения.
– Да, я помню, извини, что не позвонила первая, надо было пойти вместе с тобой, но сегодня такой сумасшедший день! У нас комиссия, а потом подготовка к соревнованиям.