Отягощенные злом - стр. 40

. Вроде как это обозначало кровь врагов, но в наш развращенный век это могло означать и совсем другое…

У самой аппарели я посветил на погоны, потом на лицо.

– Опознали? – крикнул я по-русски.

– Вы один, Ваше Высокопревосходительство?

Я оглянулся.

– Один.

– Можете идти.

Аппарель застучала под ногами. Вертолет был знакомым – тот же «Сикорский», их кругом полно.

– Капитан Светляк?

– Он самый. Не надо здесь светить, Ваше Высокопревосходительство.

– И не собираюсь. Без чинов. Кто-то ранен?

– Капитан Лермонтов ранен. И один германский солдат был ранен и скончался.

Черт…

– А что во втором вертолете?

– То же самое.

– Капитан Лермонтов, где вы?

– Здесь… – голос у самой кабины. – Выкарабкаюсь.

Я бы не стал это утверждать. Пулевые ранения – коварная штука.

– Здесь неплохая аптечка. Жить можно.

– Я сейчас вернусь.

Я спустился обратно на землю, отошел от вертолета.

– Граф Секеш, где вы?

– Здесь… – он появился из темноты. – Кстати, я не граф. Я бастард.

– Тот, кто служит, кровью подтверждает свой титул, – сказал я, – разве это не так? Мне нужно поговорить с кем-то из дворян. Если это вы, извольте выслушать.

Заминка.

– Я слушаю вас. Как это говорят по-русски… за неимением гербовой…

– Сударь, вы либо дворянин, либо нет, определитесь, – перебил я.

Это непростой выбор, и сказать «я дворянин» не так-то просто. Это накладывает определенные обязательства. Братство дворян – невидимое братство, и если мы говорим, что мы лучше и достойнее простых людей, значит, так и должно быть. Не предай, не урони честь, воюй за свою страну, не солги одному из своих. Дворяне, конечно, есть разные, но среди нас все знают, кто есть кто. Тот, кто предал, становится изгоем для нас и насмешкой, а то и предметом ненависти для простолюдинов.

– Я дворянин по крови, – сказал Секеш, – слушаю вас.

– Сударь, один из моих людей ранен. Нужно эвакуировать его.

– Это невозможно.

– Даю слово чести, мы не будем ничего предпринимать во вред вам.

– Вы не будете предпринимать ничего во вред нам? – издевательски переспросил Секеш.

– Сударь, вы знаете, что произошло в Риме? Это часть Европы, это город, из которого пошла Европа, и он сгорел в атомном огне. Раньше такого не было, а теперь есть, и остается только гадать, где еще взорвется. Долгие девяносто лет мы поддерживали мир, но становится все хуже и хуже. Вы не доверяете нам, а мы – вам. Мы плетем интриги друг против друга, наши улыбки стали лицемерными, а на деле мы только и думаем, как причинить друг другу вред.

Конец ознакомительного фрагмента.