Отворотное зелье - стр. 22
Нина снова перегнулась пополам, свесила голову между колен – ее вырвало в таз тянущейся желтой слюной, наполненной приторно-кислым желудочным соком.
Она едва успела утереть губы и толчком ноги запихнуть таз, на дне которого отвратительно пузырилась мерзко воняющая бурая масса, под кровать – когда дверь в ее комнату распахнулась и на пороге возник невысокий мужчина.
– Нина! – светло и радостно выдохнул он.
Лицо Нины искривила мучительная судорога.
– Нина! – повторил мужчина и замер, точно прислушиваясь к тому, что никак не мог слышать никто, кроме него.
Впрочем, так оно и было.
Мужчина был страшно небрит. Линялые тренировочные штаны обвисли на коленях, продранная во многих местах майка расползалась на хилых плечах мужчины. Давно не мытые волосы падали ему на лицо клочковатыми грязно-серыми прядями, но под этими прядями светилось вдохновение и счастье – гораздо ярче, чем разбивающая тьму голая электрическая лампочка под потолком комнаты Нины.
– Нина! – снова произнес мужчина и сделал несколько нетвердых шагов по направлению к кровати, на которой Нина сидела.
Нина инстинктивно отодвинулась.
– Ты себе не можешь представить, какой напор… Какая сила может быть у гармонично складывающихся нот, – проговорил мужчина.
– Борис… – тихо произнесла Нина, – перестань, прошу тебя…
Мужчина взмахнул руками, будто дирижировал невидимому оркестру.
– Вот сейчас! – выговорил он и прикрыл глаза. – Сейчас ре-диез! Ре-е диез! – звучно пропел он, но взметнувшийся к потолку голос – чистый и сильный – на излете сломался и рухнул вниз.
– И еще! И еще! – продолжал мужчина, размахивая руками. – Тр-р-рам!
– Не надо! – едва не плача попросила Нина. – Борис, перестань!
– Скрипка выходит на первый план, – сообщил мужчина и тряхнул головой так, что волосы его взметнулись кверху, как туча потревоженных мух. Казалось, он совсем не слышит свою собеседницу – и не слышит вообще ничего, кроме поднимавшихся и с размаху стелющихся у него в голове музыкальных волн. – Незаметно стихия переходит в другую симфонию.
Мужчина поднял руки и вдруг притих. Он совершенно замер, только пальцы его едва заметно подрагивали.
Нина поднялась с кровати и на подгибающихся ногах побрела к окну, чтобы установить между собой и вошедшим максимальное расстояние.
– Тр-рам! Тр-рам! – дико взвыл вдруг мужчина, а Нина обхватила голову руками, чтобы не слышать. – Та-а-ам… Та-ам!
Замолчав, он сник и опустил руки. Потом огляделся по сторонам, подняв голову – его взгляд не остановился ни на одном предмета, находящемся в комнате. И сквозь Нину взгляд мужчины прошел, словно сквозь почти не различимую стеклянную преграду.
Минуту мужчина стоял прислушиваясь к полнейшей тишине, словно не веря в то, что уже ничто более ее не нарушит и вдруг рухнул на пол, нелепо разбросав руки и ноги.
Нина, отняв от головы ладони пустым взглядом смотрела на мужчину, скорчившегося на полу, словно сломанная кукла.
Она прекрасно знала о том, что ровно через минуту тщедушное тело забьется в судорогах, искривленный рот будет выплевывать вместе с кусками пены страшные ругательства, а когда мужчина понемногу затихнет, то тело его остынет, превратившись в холодный труп, в котором едва-едва теплится что-то похожее не жизнь.
Нина, бесшумно шевеля губами, отсчитала ровно шестьдесят секунд и тотчас заткнула уши, опережая первый ужасный вопль, рванувшийся с губ забившегося в припадке на полу человека, который всего три года назад в далекое сияющее летнее утро стал законным мужем Нины.