Отверженная жена дракона - стр. 12
— Ж-желаю, — я отступаю, но дракон двигается следом, ловит мою ладонь, потом вторую.
Оттеснив к стене, одной рукой прижимает мои запястья так высоко, что не дёрнуться. Вторую руку кладёт на воротник платья, пробегается пальцами по пуговицам. Наклонившись, втягивает воздух, возле моей шеи. Меня обволакивает его дымный запах, хриплый голос ядом проникает в кровь:
— Но как же нам быть, моя бесценная Адель? Как же быть… если счастливым меня сделают лишь твои горькие слёзы? А твои мольбы — единственная музыка, что мне нужна.
— Не понимаю…
— А так понятнее? — Клоинфарн касается губами моей шеи и вдруг прикусывает так, что я шиплю от боли, дёргаюсь, а потом ахаю от очередного поцелуя-укуса.
— Клоин, — жалобно шепчу я, — прошу тебя…
— Умоляй, — пуговицы моего платья отскакивают, со стуком раскатываясь по полу. Губы дракона скользят к моей ключице. — Умоляй громче, Адель…
Я пытаюсь крикнуть, но из горла вырывается лишь жалобный стон, потому что Клоинфарн вдруг вжимается в меня напряжёнными бёдрами. Его рука нетерпеливо дёргает вниз ворот платья, оголяя полукружие груди, которое он тут же обхватывает ладонью.
Его жадные губы продолжают ласкать мою шею, то нежно, то кусая, будто дракон сам не может решить, чего хочет больше — причинить мне боль или удовольствие?
Я задыхаюсь…
Желание — острое, терпкое — скручивается в животе раскалённой пружиной. Колени делаются настолько слабыми, что если бы Клоинфарн не держал мои запястья — я упала бы к его ногам.
— Пожалуйста, — всё же выдавливаю я, когда мужчина касается губами пореза на моей шее. Тот затянулся благодаря магии, но всё ещё ноет и саднит. — Прошу… Остановись! Остановись, Клоин!
Дракон отстраняется и смотрит-смотрит-смотрит своими чернеющими глазами-безднами.
— Ты умоляешь… но словно о совершенно обратном, — хрипло сообщает он, накрывая мои губы своими. И меня окончательно уносит!
Поцелуй похож на дикую стихию, что накатывает волной, сбивает с ног, отбирает дыхание! И сколько ни барахтайся, не отбивайся — унесёт, погубит!
Вжимая меня в стену, мужчина целует без капли нежности — он просто берёт то, что считает своим. Его язык жалит, зубы — ранят, колено вжимается между моих бёдер, раздвигая их. Он ласкает мою грудь, заставляя выгибаться. Я едва не ударяясь затылкам о стену. Моё лицо пытает, от стыда и удовольствия. По коже будто пробегают языки огня.
От наплыва ощущений у меня в крови происходит взрыв. Горячая волна прокатывается от живота к голове и ударяет так мощно, что я зажмуриваюсь и ахаю, пытаясь глотнуть воздуха.
— Ну же, — горячечно шепчет дракон, — оттолкни меня, Адель. Ударь! Ты ведь это умеешь! Скажи, что ненавидишь! — зло рычит между поцелуями, будто это я его мучаю, а не он меня. Будто это не он, я держу его — крепко-крепко, за душу, и будто на самом деле это он умоляет его отпустить.
Мне не должно нравиться происходящее! И мне НЕ НРАВИТСЯ! Всё гораздо хуже! Я нуждаюсь в этих злых поцелуях, в касаниях, укусах, будто Клоинфарн — моя смертельная зависимость, и когда он вжимается в меня, шепча свои безумства, когда ласкает мою грудь и кружит вокруг пореза на шее — у меня земля уходит из-под ног!
Ненавижу?
О нет! Это вовсе не ненависть. То надсадное, прожигающее насквозь чувство, что я испытываю, глядя на него — это нечто гораздо ужаснее. Будто я готова отдать ему душу, лишь бы он не отпускал.