Отверженная истинная короля-дракона - стр. 27
Я уговорила Эргарга подарить ее мне за поцелуй, хотя он настаивал на броши из бриллиантов.
Беру булавку в руки и едва касаясь провожу пальцем по тонким лепесткам, когда сзади раздается недовольный рык:
— Положи. Это. На. Место.
13. Глава 13. Печать
Вздрагиваю от неожиданности, и булавка выпадает из моих рук.
— Ах, — вырывается испуганных вздох, и я зажмуриваюсь, ожидая, что она вот-вот достигнет полу и разлетится на мелкие кусочки.
Но ожидаемого звона разбившегося стекла не слышу, зато чувствую рядом с собой запах. Его запах. Пряный, гвоздика и перец, и свежий, кедровое масло. Север и юг, переплетенные между собой, объединенные в одном. В короле, властвующем над большей частью континента.
Когда-то два бога создали этот мир: Демонический и Драконий. Мир, созданный словно из разных лоскутов ткани: таких разных, но связанных неразрывно между собой. Драконы, демоны, люди… У каждой расы была своя земля, своя жизнь, свои ценности.
До одного дня, когда бог демонов не решил, что все должны ему поклоняться. И демоны начали свое завоевание. День за днем они захватывали территории людей, подчиняли их. И тогда люди взмолились Драконьему богу с просьбой о помощи и защите.
Драконы встали на их защиту, оттеснили демонов на самый край континента, ослабленных и лишенных поддержки. А Драконий бог, набравшись сил от возносимых ему молитв и даров, смог победить Демонического и запер его в темных подвалах, но где — никто не знает.
С тех пор драконы стали покровителями людей, их защитниками и господами. А тот, в ком течет особая кровь, говорят, даже кровь самого Драконьего бог, стал властителем земель драконов и людей.
И драконы верой и правдой служили своему богу, останавливали демонов, которые время от времени пытались вновь заявить свои права на господство, и защищали людей. Так и было, когда я в последний раз перед колодцем видела своего мужа. Он просто следовал заветам Драконьего бога, и вместе со своими бравыми воинами шел на защиту людей.
Последний раз. А потом он не захотел вернуться ко мне. Так что заставило его передумать и вернуть меня в замок?
— Не советую трогать мои вещи, — строго, практически гневно, говорит Эргарн и, нежно проведя по стеклянным лепесткам, кладет булавку обратно.
Поднимаю взгляд и скольжу им по лицу короля. Хмуро сведенные брови, тонкие, только начинающие появляться, морщинки в уголках глаз, веером разбегающиеся к вискам, заметно отросшая щетина, наверное, как раз с тех пор, как он отправился к Дергарию. И проблески седины в темных волосах.
Что, Эргарн, несладко без истинной живется? Не только меня изменил этот год? А это всего лишь год! Я умру, когда придет мой срок, потому что ты отрекся от меня, а тебе еще мучиться до самого конца твоей драконьей жизни.
Хотела бы я испытывать при этих мыслях удовлетворение, мстительную радость, но… Я не могу. Мне больно об этом думать. Больно от осознания того, что он сам себя мучает, но совершенно непонятно с какой целью.
Невольно тянусь рукой к его щеке. Невыносимо хочется провести рукой по этой щетине, вспомнить, какая она на ощупь. Жесткая? Или уже мягкая? Раньше он редко забывал бриться. Говорил, что король всегда должен быть гладко выбрит, а пуговицы должны блестеть.
— Лейла, ты поняла? — выводит меня из раздумий Эргарн, так и не получивший от меня ответа.