Отвергнутые жёны, или Амазонки поневоле - стр. 14
Однажды, прочёсывая лес, мы наткнулись на целую рощу огуречных деревьев. Интересно было то, что плоды действительно похожи на знаменитый овощ, только росли гроздьями. Ная, увидев их, скривилась.
– Это есть нельзя, – показала она пальцем на плоды, чтобы у меня не осталось сомнений.
– Почему? Они не должны быть ядовитыми, – я вглядывалась в крону, прикидывая, как добраться до желанного трофея.
– Невкусно, – поморщилась девушка.
Действительно, растущие на дереве «огурцы» оказались кислыми, зато ими можно поливать мясо.
– Ничего, покажу, как их есть, – уцепившись за подходящую ветку, забралась на дерево.
Ная тихо хихикала внизу, прикрывая рот ладошкой. По мнению аборигенок, лазила я как криволапый ящер, а ходила по лесу так шумно, что меня слышали на другом конце джунглей. В первое время вообще не могла подтянуться на ветке, болтаясь, как тюфяк, внизу. Но постепенно мышцы набирали необходимую силу, а тело становилось все более поджарым и мускулистым.
Вернувшись домой, взяла продолговатые плоды, разрезала их, смешала немного мякоти с мясом. Потом пристроила его над костром.
Женщины удивлённо переглядывались, и только старая Ина тихо ворчала, что я испортила хороший кусок добычи. Скоро по деревне поплыл сногсшибательный запах шашлыка, все молча принюхивались, ожидая, когда еда будет готова.
Дая передала первый кусок Ине, старуху было не жалко. Меня иногда поражали здешние обычаи, но все они были продиктованы простыми принципами выживания. Незнакомую пищу пробовал тот, кто уже достаточно пожил на свете.
Ина долго обнюхивала мясо, пока Дая не прикрикнула на неё. Потом откусила, пережёвывая беззубыми челюстями. И удовлетворённо кивнула. Оставшуюся пищу сразу же разобрали. Женщины, одобрительно мыча, вгрызались в свои куски.
Я внимательно наблюдала за старухой: есть мягкие плоды отсутствие зубов ей не мешало, а вот с твёрдой пищей дела обстояли плохо. Она перетирала дёснами куски, глотая их почти не пережёванными, потом мучилась животом.
На следующий день взяла деревянную плошку, подобрала небольшой камень попрочнее, чтобы не было мелких осколков, и попробовала перетереть кусок лианы – получилось неплохо. Отнесла самодельную ступку Ине:
– Держи, ей можно измельчать пищу.
Старуха удивлённо смотрела на плошку и камень, повертела их в разные стороны и отложила, ничего не сказав. В обед я подошла к ней:
– Где моя ступка? Которую сегодня принесла тебе?
Ина тяжело заковыляла в сторону своей хижины, как обычно, что-то бормоча под нос и вернулась с требуемым.
Положив немного мяса, потёрла его камнем. Кусок скоро развалился на волокна. Не такие мелкие, как хотелось, но жевать их было куда легче.
Ина сгребла получившуюся кашицу, положила в рот и стала “перемалывать” деснами, удовлетворённо кивая. По лицу старой женщины растеклось блаженство.
Вечером, когда все укладывались спать, Ина зашла к нам в шалаш, тихо поманив меня рукой. Я выглянула на улицу. Женщина протянула мне нож, сделанный из цельного куска обсидиана. Лезвие было очень острым, по сравнению с теми, которыми мы пользовались постоянно. Подарок сложно было переоценить, нож в повседневной жизни – незаменимый инструмент. Свой «складишок» я берегла, почти не используя. Если вдруг потребуется несложное хирургическое вмешательство, он пригодится.