Отторжение - стр. 5

– А когда это было? – поинтересовалась Инесса.

– В семидесятых годах. Потом в милиции порох из них высыпали, составили протокол. Мне велели немного в коридоре подождать…

– Может быть, он патроны подкидывал? В пулях пороха не бывает…

Я выглянул из-за дверного косяка и заметил, что на руке Инессы нет обручального кольца.

– Ну, патрон, какая разница! Не в том суть. Они все уже были связаны круговой порукой! И гитлеровцев покрывали на самом высшем уровне… – Мадам Ульянова сунула перчатки в карман.

– И чем дело кончилось? Вам не поверили?

Светлана разыскивала что-то в ящиках стола. Со времени гибели мужа она ещё больше похудела, несмотря на рождение ребёнка. Высокая, круто завитая блондинка в синем брючном костюме и в белом блузоне, с широким обручальным кольцом на левой руке, она выглядела больной, измождённой. Светка рассказывала, что за сутки до гибели мужа потеряла кольцо, и нашла его только на девятый день.

– Не только не поверили, а вызвали психиатрическую «скорую помощь»! – Уборщица расхохоталась и хлопнула себя по коленям. – Прямо из коридора в дурдом забрали. А у меня дома пятилетний Володька. Муж уже сбежал к тому времени. Ладно, подруга забрала сына к себе, помогла, а иначе… Вот где корни нынешнего беспредела – там, в застое! Не прислушивались к сигналам, верили липовым справкам. В психушки сажали, кого не следует. Теперь, пожалуйста, над всеми бывшими райкомами – власовские флаги! Они победили. Одна радость – Финкельштейн не дожил. Помер пять лет назад от инсульта.

– Вам сказали, что он не был власовцем? Проверили это дело, или просто так вас забрали?

Инесса то и дело смотрела на часы. Видимо, она ждала меня с большим нетерпением.

– Сказали, что он, наоборот, политработником был на фронте. Имеет кучу наград. В плен никогда не попадал. Но всё это ложь, понимаете? Наглая ложь! Я через стенку слышала, как они с женой шептались…

– Здоровенько ночевали! – Я понял, что надо открыться. Иначе с мадам Ульяновой случится истерика. – Привет честной компании!..

Уборщица ткнула пальцем в пылесос:

– Сейчас только шампунь залью, и по приёмной пройдусь. А кабинет ваш готов. Я к восьми утра приехала…

Инесса шагнула ко мне:

– Андрей, доброе утро! Я вижу, пока посетителей нет. Примешь меня сейчас?

– А что случилось? – Я взял у Светланы папку с корреспонденцией.

– Я тебе всё расскажу. Можно пройти в кабинет?

– Светлана, до одиннадцати есть срочные вопросы?

– Пока нет. Если только неожиданно что-то появится…

– Тогда пошли.

Дождь ревел за окном так, что я убоялся потопа. Лахта находится в низине. Кругом вода – заливы и разливы. Окрестные высотки плыли куда-то, как океанские лайнеры. Грязь вокруг раскисла и превратилась в болото. Вряд ли в такую погоду приедут клиенты. Подождут, пока солнце подсушит дорогу.

– Да, кстати! – Светлана заглянула в настольный календарь. – Андрей, тебе два раза звонил мужчина, один и тот же. А так пока тихо. Аверин Николай Николаевич его зовут. Сказал, что вы с ним знакомы…

Я даже не думал, что могу так отреагировать. Икроножные мышцы задрожали, во рту стало горько. Инесса встревоженно взглянула мне в лицо.

– Это, конечно, не моё собачье дело… Но ты его примешь?

– А почему тебя это интересует? – Я старался сохранять спокойствие.

– Потому я знаю, что ты пережил по его милости. И, самое главное, чем он за это заплатил…