Отторжение - стр. 24
– Я решил наконец-то вас с Прошкой Гаем познакомить, – заявил он, принимая у меня шляпу и плащ. – Ты, наверное, помнишь. Они со Славкой Плескуновым жили в общаге, на Васильевском…
– Всё помню, можешь не объяснять. – Я взял с подзеркальника свой кейс. – Куда теперь идти? И почему такая темень, позволь спросить? Кстати, где сам хозяин? Он не может сам встретить гостя?
– А чем я тебе плох? – шутливо обиделся Севыч. – Действительно, он больной сегодня. Прохор был ранен в голову малокалиберной пулей. Её так и не извлекли. Решили, что лучше оставить, как есть. Вроде бы, на рентгене перемещения не заметно.
– Так он работает?
Я не совсем понимал, в чём дело. Между прочим, отметил, что в двери комнат вставлены отличные витражи.
– Две недели назад вышел на службу. Не захотел дома сидеть. Когда Прошу узнаешь, поймёшь. Он только мёртвый не будет вкалывать. Суть проблемы он объяснит сам. Там секретных моментов навалом. Я боюсь ляпнуть лишнее.
Мне, конечно, было интересно. Чего от частной фирмы хочет сотрудник ФСК? И кто будет платить за работу? Мы ведь субсидий от государства не получаем. Живём только на то, что добываем сами. И потом, знает ли начальство Гая о его предполагаемых контактах со мной? Не закончится ли всё это ещё одним скандалом? А выпутаться будет сложно, раз замешана «контора». Да что там – невозможно.
Не будь Гай однокашником Грачёва, я отказался бы. Частника, пусть даже знаменитого в определённых кругах, могли втянуть в какое-то сомнительное, а то и грязное дело. А после подставить под следствие, даже под уничтожение. Севыч, правда, имеет потрясающее чутьё на провокации такого рода. Он не подвергнет меня опасности – иначе для чего столько раз спасал от гибели?…
– Запрягли сразу. Знают, что он безотказный. Но Гай – специалист именно в этой области…
Севыч, против обыкновения, говорил неуверенно. Похоже, он тоже сомневался, правильно пи поступает. Но обратного хода дать уже не мог.
– Кто хозяин по званию?
– Подполковник. Раньше Прохор выполнял правительственные задания за границей. Ещё при КГБ и Советской власти.
– Так веди меня к нему. Что мы шепчется за дверью?
Мне очень хотелось посмотреть на эту загадочную личность.
– Снимай обувь, – велел Грачёв. – У Прохора всё по-японски. Особенно не удивляйся, если увидишь всякие странные вещи. Как у тебя в фирме, порядок? – неожиданно спросил Севыч.
– Да, не сглазить бы! – Я постучал по вешалке. – А ты как? Вижу – посвежел, загорел…
– Да никак. – Севыч явно не хотел вдаваться в подробности. Но потом добавил: – Детей тёща к себе, на Комендантский, забрала. Живу один на проспекте Славы.
– Но всё-таки видишься с пацанами?
– Чёрта с два! Галина Яковлевна пугает мальчишек всякими карами, если они будут, хоть по телефону, со мной разговаривать.
– Они же все – твои сыновья по закону! Не только Мишка, но и старшие. И бабка никакого права не имеет…
– Да, понимаешь, сидеть у меня с ними некому. Я бы давно тёще рога обломал. А куда хлопцев дену? Ну, допустим, старшие привыкли одни дома куковать. А Мишке ведь седьмой месяц. Ему особый уход нужен. Дарья работает, мачеха – тоже. Она, конечно, ради Мишки бросила бы свою киностудию. Там всё равно ни черта не платят. Так я боюсь, что тёща какую-нибудь гадость ей запуляет. Мама Лара – тонкий, деликатный человек. Она не может выносить такие истерики. Один раз тёща уже спрятала Мишку на даче своей подруги, в Невской Дубровке. Конечно, мне всё это размотать – пара пустяков. Но времени пока нет. Да и за сына боюсь – как бы бабка чего с ним не сделала. Я должен подготовиться, как следует, чтобы всё без пыли провернуть. Так что я хочу свести вас с Прохором, вернуться, и уже взяться за тёщу всерьёз.