Отторжение - стр. 16

А дальше мы обе побежали к офису. Сапоги мадам Ульяновой позволяли совершать такие кроссы. Я же два раза чуть не оставила туфли в разъезженных колеях. Видимо, мы были весьма непрезентабельны, потому что охранник брезгливо поморщился. Но ему пришлось пропустить уборщицу. К тому же, было видно, что мы с ней знакомы.

Приёмная была залита полуденным солнцем. Лампы Света погасила. Увидев нас, перепуганных и встрёпанных, она приподнялась за столом.

– Пока нельзя – всё ещё сидят… А что случилось?

Марьяна стояла рядом с матерью с цветной вертушкой в руке. На нас она смотрела с огромным интересом.

– Там, на берегу, кажется, мёртвый человек. – Мне не очень-то легко далась эта фраза.

У Светланы от ужаса расширились зрачки. Она ослабела и не смогла удержать уборщицу, которая вихрем ворвалась в кабинет Андрея. Тот сидел за своим столом. В том кресле, где недавно отдыхала я, устроился лысый дядька в серой форме – полковник. Другой гаишник, крепыш лет тридцати, в чине капитана, ёрзал напротив. Видимо, они были не только коллегами. Иначе полковник из-за капитана не поехал бы к чёрту на кулички.

Лицо Озирского было бескровным. Гаишники же, напротив, сияли румяными физиономиями. Я не поняла, как именно прореагировал Андрей, увидев нас, но посетители очень удивились. Солнце ярко отражалось от их звёздочек, пуговиц и значков.

Пока я раздумывала, как сообщить Андрею о страшной находке, мадам Ульянова крикнула:

«Тятя, тятя, наши сети притащили мертвеца!»

Да, всё верно, лучше классика не скажешь. Уборщицу трясло. Светлана качалась в дверном проёме, как тонкая рябина. Марьяна скакала по приёмной на одной ножке, встряхивая льняными локонами. При этом у девчонки были совершенно чёрные глаза. Общая суматоха её только веселила.

– Вы пойдите, взгляните. Он там лежит – прямо напротив наших окон. Его уже всего тиной накидало…

– Тело?!

Андрей вскочил, будто подброшенный пружиной, и рванулся к двери. На пороге он вспомнил про гаишников. Те заспешили, подбирая со столиков свои фуражки, а с ковра – кейсы. Кофейные чашки саксонского фарфора и полная пепельница создавали в казённой атмосфере офиса некое подобие домашнего уюта.

– Где он? На заливе?

– Ага. Головой в воде, а ногами – на песке, – уточнила мадам Ульянова.

Полковник и капитан, оба с толстыми обручальными кольцами, растерянные и молчаливые, последовали за Андреем. Светлана закрыла дверь директорского кабинета на ключ.

– Надо скорее милицию позвать, – продолжала уборщица. – А то подумают, что его здесь убили…

– Разберёмся. – Андрей повернулся к гаишникам. – Вы меня подождёте? Я ненадолго. Гляну только, в чём дело. А это не пьяный, случаем? Здесь ведь кабак неподалёку открыли, в подвальчике…

– Да какой там пьяный?! – возмутилась мадам Ульянова. – Мы вот вместе видели – покойник натуральный. Парень молоденький, в джинсах. Бежим скорее, вдруг другие увидят?…

Дальнейшее напоминало сцену из клёвой трагикомедии. Так, по крайней мере, мне казалось. Первым под горку, легко перепрыгивая через канавы и кучи строительного мусора, бежал Андрей. Очень уж у него это красиво получилось. Серебристый галстук бился на ветру, пиджак расстегнулся, а итальянские туфли почти не касались земли.

За ним, на почтительном расстоянии, боком, семенила мадам Ульянова. За ней – оба гаишника, с кейсами и в фуражках. Потом – я – взмокшая и растрёпанная, как ведьма. И, самая последняя, трюхала Светлана, прижимая к себе Марьяшку. В хлипких босоножках на высоких каблуках бежать было хуже всего. Да на руках визжал ребёнок, которому всё это очень нравилось.