Оттепель. События. Март 1953–август 1968 года - стр. 175
к сожалению, не сумел, как мне кажется, раскрыть образы их непримиримых противников, воплощающих ведущие принципы нашей жизни, – академика Флоринского, Галицкого и других – с той художественной полнотой и силой, как они того, конечно, заслуживают (с. 257).
В «Знамени» (№ 1) роман Натальи Ильиной «Возвращение» (окончание – № 4). В «Октябре» (№ 1) статья Вл. Баскакова «О смелости подлинной и мнимой» – резкая критика рассказа Д. Гранина «Собственное мнение», а заодно повестей С. Залыгина «Свидетели» и М. Бременера «Пусть не сошлось с ответом», романа О. Черного «Опера Снегина».
В «Звезде» (№ 1) поэмы Владимира Луговского «Берлин-1936», «Москва-1956».
В «Технике – молодежи» (№ 1) научно-фантастический роман Ивана Ефремова «Туманность Андромеды» (продолжение №№ 2–6, 8, 9, 11).
Февраль
2 февраля. Заведующий Отделом науки, школ и культуры ЦК КПСС по РСФСР Н. Д. Казьмин и инструктор этого отдела М. В. Колядич направляют в инстанции записку «О создании Союза писателей РСФСР», где сказано, что
это положительно скажется на творческом процессе в республике, явится большим политическим фактом, поможет устранить ненормальное положение литераторов РСФСР в Союзе писателей СССР» (Аппарат ЦК КПСС и культура. 1953–1957. С. 617).
Не позднее 5 февраля. В ЦДРИ первая выставка работ 26-летнего ленинградского студента Ильи Глазунова.
Как указано в информационном письме заместителя заведующего отделом науки и культуры Московского горкома КПСС Е. Соловьевой,
идею выставки подали Яков Флиер (пианист), Б. Филиппов (директор ЦДРИ) и члены правления ЦДРИ Б. Ефимов и О. Лепешинская. Выставка не согласована с МОСХом и Главным управлением ИЗО Министерства культуры и другими организациями, в т. ч. с Б. В. Иогансоном – учителем Глазунова, в то время как известно, что персональные выставки студентов, как правило, не проводятся.
Дирекция института им. Репина и тов. Б. В. Иогансон, когда узнали, что открылась выставка Глазунова, возмутились этим вопросом (И. Глазунов. С. 684).
Никогда, – говорит годы спустя Глазунов, – не забуду море людей, пришедших на открытие выставки никому не известного ленинградского студента-дипломника. Волны зрителей, как прибой, нарастали с каждым днем. А в день обсуждения выставленных мною работ накатил просто «девятый вал», для укрощения которого была вызвана конная милиция. Я пребывал словно в полусне – все происходящее казалось мне миражом. <…>
К сожалению, эта моя первая атака на великую ложь официального искусства сегодня старательно замалчивается нашими искусствоведами. Очевидно, потому, что мне были чужды в одинаковой степени как догматы соцреализма, так и великая ложь и террор авангарда «передового коммунистического искусства». <…> Мое инакомыслие и моя неожиданная выставка сделали меня, как отмечали тогда многие западные газеты, «первым диссидентом» (И. Глазунов. С. 678, 679).
Я очень хорошо помню, – 28 июня 1962 года на заседании редколлегии «Литературной газеты» вспоминал Валерий Косолапов, – как об этой выставке страшно гневно говорил непосредственный учитель Глазунова Б. В. Иогансон, когда накануне съезда художников в ЦК собирали группу художников, чтобы поговорить о предстоящем съезде. (Вел тогда заседание Шепилов…) Я помню, как яростно, гневно топтал эту выставку Иогансон, открытую Глазуновым без ведома и вопреки желанию руководства Союза художников (цит. по: