Отряд зародышей - стр. 30
И в этот момент жёсткая петля захлестнула его горло, стягивая кадык и не давая глотнуть воздух. А прямо над головой, рвя перепонки, взревел знакомый голос:
– Подъём! Нападение! К оружию!!!
Удар ноги – и в затухающий костёр влетела целая охапка сухих веток. Пламя, обрадовавшись новой пище, взмыло к самому небу, рассыпая вокруг ворох искр. Грызун сквозь начавшее затуманиваться сознание успел увидеть вскочивших товарищей с мечами в руках. Сгрудившись на той стороне костра, они почему-то не спешили к нему на выручку, лишь нерешительно переглядываясь и топчась на месте. Последнее, что почувствовал теряющий сознание караульный, сильный удар в бок, отбросивший его к ногам сослуживцев.
– Что вы делаете, сержант? – воскликнул Дворянчик, – Вы же его убьёте.
Я, только что хорошим пинком отправивший им под ноги полузадушенного Грызуна, усмехнулся и, демонстративно смотав кусок шёлкового шнура, сунул его за пазуху. После этого внимательно осмотрел стоящих вокруг солдат и будничным, даже каким-то скучным голосом произнёс:
– Если ещё раз кто-нибудь заснёт на посту, душить не буду. Просто перережу горло… А сейчас – всем спать. Хорёк! Твоё время. И не забудь к подъёму воду для чая вскипятить.
И тут же улёгся, завернувшись в плащ и подсунув под голову седло. Сказать, что я сразу же уснул, будет большим преувеличением. Хотя со стороны это выглядело именно так. Я даже всхрапнул пару раз для убедительности. На самом же деле, укрыв голову плащом, я чутко прислушивался ко всему, что происходило у меня за спиной. Моя правая рука лежала на рукояти обнажённого меча, а левая сжимала кинжал. Это был критический момент. Один из многих, через которые нам ещё предстояло пройти.
Воины постояли в нерешительности, помялись и, не глядя друг на друга и на хрипящего полузадушенного Грызуна, разошлись по своим местам.
– С-сука-а, – просипел отдышавшийся Грызун, держась за горло, – я его первый прирежу… Гадом буду – прирежу!
– Помалкивай, – посоветовал вполголоса Хорёк, – сам виноват. Нечего было спать.
– А ты мне рот не затыкай! Тоже в начальники рвёшься!?
– Если ты будешь и дальше орать, то я сержанта ждать не буду, – поднял голову Циркач, – сам тебе горло перережу. Не мешай спать!
– Ну, иди сюда, перережь, – просипел вор, – посмотрим…
– Слышь, Грызун, заткнись, а! – подал голос Степняк, – и так на сон времени не осталось. А ещё ты тут хрипишь.
Грызун метнул на него злобный взгляд, подумал, но сказать что-либо не решился. Не возникло желание связываться с кузнечным подмастерьем. Видимо, почувствовав, что сейчас он не получит от сослуживцев ни поддержки, ни сочувствия, Грызун улёгся на своё место и с головой укрылся одеялом. Так и уснули.
«Сука!.. Я этого придурочного сержанта на месте был готов пришить!.. Это ж на. до было мне такой облом устроить… Мало того, что как шныря последнего заставил на плацу шелуху собирать. (И ведь знал, гад, на чём зацепить: на увольнении из полка! Мне ну никак нельзя сейчас из армии! По мне ведь прокурорские так и плачут. Давно уже либо петлю намылили, либо топор наточили.) Так ещё и ночью чуть не придушил! Я так и думал, что встану, как все уснут… да полосну ему ножичком по горлышку. Да только, по правде говоря, шугнулся я малость. И он мог не спать, и Хорёк этот мог меня зацепить. А если б не успел я десятника порешить, он бы меня тогда уж точно сам приговорил бы. И до прокурорских бы не добрались… Потому и решил я обождать маленько. А там уж – какая кость выпадет…»