Отряд-2 - стр. 8
- Тихо как, - сказал Валерка. - И пахнет... Куда мы на этот раз попали, а, товарищ лейтенант?
- Откуда ж мне знать, - вздохнул Александр. - Пока ясно только одно. Здесь мир, а не война.
- Мир, - повторил Стихарь. - Только какой он, этот мир?
И будто ответ на его вопрос, где-то далеко, на пределе слышимости, донеслась до привычного слуха короткая автоматная очередь. За ней два раза пролаял пистолет. И снова очередь. На этот раз длиннее. И чей-то высокий, полный боли, крик. Сирена. Снова очередь. И снова сирена. Уау-уау-уау! Вроде бы визг тормозов. Опять пистолет. И тишина. Тишина, полная чудных запахов ночного летнего парка.
- Вот тебе и мир, - криво усмехнулся Валерка. - Пусть мне никогда не увидеть левого берега Дона, если это не перестрелка.
- Перестрелка еще не война, - возразил Велга. - Тут город неподалеку, насколько я понимаю. И город, видимо, большой. Мало ли кто может стрелять в городе.
- Например, бандиты, - подсказал Стихарь.
- Например.
- Ну, если в этом мире есть бандиты, то, значит, должны быть и милиция. А раз есть милиция, то есть и армия. А раз есть армия...
- То может быть и война, - вздохнул Александр.
- Вот именно.
- Данных мало, - Велга в одну затяжку докурил сигарету и щелчком отправил ее вниз, в темноту. - Как всегда, мало данных. Но на то мы и разведка, чтобы эти самые данные добывать. А, как думаете, товарищ боец?!
- Так точно, товарищ лейтенант, - ухмыльнулся Стихарь и свел вместе обутые в тапочки пятки. - Думаю!
- Молодец. Раз мы разведка, а не просто пехтура, то просто обязаны думать. А что нужно для думания в первую очередь?
- Голова, товарищ лейтенант!
- Правильно. Но не просто голова, а голова свежая. А посему слушай, Валера, приказ. По последней - и на боковую!
Приказ был выполнен незамедлительно и через пять минут Стихарь ушел по балкону к себе, а еще через пять лейтенант Красной Армии Александр Иванович Велга крепко спал безо всяких сновидений.
Утром здоровые первым делом навестили раненых. Майер и Вешняк были уже практически в полном порядке, хотя врач настоятельно рекомендовал остаться в больнице еще на сутки. В принципе никто и не возражал, поскольку непонятно было, куда, собственно, из этой больницы двигаться дальше. Наводить же прямые справки Велга не решался и бойцам запретил, поскольку понимал, что сейчас их принимают за своих, вернувшихся с неведомого Полигона. А вот что будет, когда станет ясно, что они не свои.... Этого лейтенант не знал. И проверять реакцию аборигенов на сей факт путем проведения прямого эксперимента у него не было никакого желания. Впрочем, говорили здесь по-русски и это несколько утешало.
Обер-лейтенант Хельмут Дитц, когда к нему в палату осторожно вошли, находился в полном сознании и в положении полулежа с аппетитом кушал что-то весьма напоминающее молочную кашу из красивой стеклянной миски. Медсестра, сидящая рядом, увидев посетителей, деликатно удалилась, и отряд робко приблизился к кровати.
- Гляньте-ка, - первым обрел дар речи Стихарь. - Живой!
- Если честно, я вчера доктору не очень поверил, когда он сказал, что вы, господин лейтенант, через пару дней будете на ногах, - застенчиво признался ефрейтор Карл Хейниц. - А теперь вижу, что правда.
- Доброе утро, - улыбнулся Дитц, и по его потеплевшему прозрачно-голубому взгляду было заметно, что он искренне рад всех видеть. - Что вчера было-то? Ничего не помню. Очнулся сегодня утром, и мне тут же принесли кашу.