Отрок. Женское оружие - стр. 46
– Ой, а что это такое? – с искренним интересом спросила она, одарив распустеху лучезарной улыбкой.
– Где? – та от неожиданности обернулась назад – посмотреть, что это там углядела ненавистная чужачка.
– А что это у вас такое крикливое и чумазое? – поверх головы новой противницы поинтересовалась Аринка у тех баб, что громче других смеялись над Варварой.
– Да это Лушка Безлепа! – весело ответила ей одна из них, явно наслаждаясь происходящим – судя по всему, эта самая Безлепа давно стала всеобщим посмешищем. Оттого, видать, и к Варвариной компании примкнула, чтоб прочие не заклевали.
«И с мужем ты, должно быть, неладно живешь: голубки на подвеске, символ супружества, тусклые, даже заржавели кое-где. Да вон и синяк под глазом еще не совсем прошел, и взгляд затравленный – часто бита бываешь… Ну так и неудивительно – при такой-то неряшливости хорошей хозяйкой не будешь. А муж, должно быть, от такой жены гуляет. Его виноватить ты боишься, так на баб всю свою злость и перенесла. Потому и на меня смотришь заранее, как на врага: соперницу во мне заподозрила…»
– Ты дурочкой-то не прикидывайся… – вякнула было Безлепа, растеряв первоначальный разгон, но не желая останавливаться. Опыт Варвары ее ни чему не научил; остальные-то, кто поумнее, помалкивали.
– Так приходится под тебя подстраиваться, – ласково улыбнулась ей Аринка, – у тебя-то оно само получается.
– Умная больно! – снова срываясь на возмущенный визг, выпалила Лушка в лицо Аринке, опять распаляясь. – Ежели на Немого нацелилась, так того добра и не жалко! Этого лисовиновского цепного пса бери, а других не замай!
«Ну, так и есть! Ох, и дура же… да в придачу еще и ревнива без меры… Вон бабы-то как на нее смотрят – с насмешкой; видать, одно только на уме – что все ее благоверного соблазнить норовят! Но как она на Андрея-то… А ведь остальные явно при этих словах от нее отшатнулись… боятся. Его боятся! Она-то, дура, в запале сама себя не слышит… Ну, зря ты это сказала, голуба, ох, и зря!»
Хоть и разозлилась Аринка, что эта баба смеет так Андрея задевать, но даже бровью не дрогнула, наоборот, улыбнулась ей еще ласковее, словно дорогой подруге. И не сказала – пропела в ответ:
– Преданность да верность мужу не в укор, а воину цепь не наденешь. Вот иных кобелей шелудивых только на цепь и сажать, да и то без пользы: все на сторону смотрят. Но ты не кручинься, мне такие без надобности, только под ногами путаются. Хотя… – Аринка окинула задохнувшуюся от ее слов бабенку жалостливым взглядом, вздохнула с сомнением и покачала головой. – Ведь все равно по чужим дворам бегать не перестанет. Может, где и пожалеют, кость какую кинут, раз дома-то помоями потчуют. Вон, я гляжу, у голубка-то твоего ненаглядного и клюв уже заржавел от такой жизни собачьей, – и кивнула на пояс своей противницы.
И опять ее слова были встречены дружным хохотом со стороны тех баб, что стояли чуть в стороне; Варварины подружки – и те уже откровенно усмехались. Веселились и зрители, собравшиеся поглядеть на бабий скандал; даже мужи теперь не скрывали своего интереса, а некоторые так и вовсе глядели с одобрением на Аринку, которая продолжала сохранять на лице откровенно сочувственное выражение.
Безлепа же вспыхнула до корней волос, растерянно оглянулась на товарок, ожидая от них поддержки. Те, однако, ей на выручку не спешили, зато со стороны второй стайки баб раздался задорный голос: