Отражение - стр. 3
– София, пап. Зови ее София. Соня – чужое имя. Моя мать была Софией. И она была лучшей на Земле, – с грустной теплотой в голосе произнес Макс, – Почему дядя и эта девочка живут в квартире мамы?
– Откуда мне знать? – раздраженно спросил Эдвард, – Что за глупые вопросы? Ты хоть слышал, что я говорил? Я уезжаю завтра. Ты со мной? Или останешься до девятого дня?
– Я не могу остаться. Мне здесь холодно.
– Можно подумать, что в Лондоне сейчас теплее, – усмехнулся Эдвард. Две пары синих глаз встретились. Отец отвел взгляд первым, не выдержав напряжения.
– Тебе все равно, да? – спросил Максимилиан.
– Конечно, нет, – Выдохнул мужчина.
– Да. Поэтому она ушла. Ты не любил ее так, как она заслуживала.
– Ты не прав, мальчик.
– Мне двадцать шесть лет, отец. Я не мальчик. Даже не юноша. Я спал с женщинами, напивался в стельку, принимал наркотики, и даже участвовал в настоящей оргии, пока учился в Кембридже. Но я никогда не причинял боль своей матери. Это делал ты, потому что не умел лгать так, как умел это делать я. Для мамы я был ангелом, в то время, как все педагоги, которым повезло учить меня наукам, видели во мне исчадие ада. Почему ты, черт возьми, не притворился, что у тебя ничего не было с Элизабет Макгрив? Почему не солгал? Она бы поверила. Она всегда тебе верила.
– Ты слишком молод, чтобы понять, – Глаза Эдварда потухли, лицо осунулось. Он постарел на секунды на пару лет, – Я любил ее, Макс. Я с ума сходил. А она хотела домой. Всегда хотела домой. Словно забыла, каких трудов мне стоило увезти вас в Англию из закрытой страны. Но я не мог смотреть, как она страдает. Я дал Софии причину вернуться сюда и жить дальше, не жалея о том, что оставила меня. Иначе бы София не ушла. Я никогда не хотел Элизабет Макгив. Я сделал это, чтобы освободить твою мать.
– На кладбище ты говорил иначе.
– Потому что мне больно, Макс. До сих пор больно.
– Почему ни один из вас не подумал обо мне? О вашем общем сыне?
– Ты был уже взрослый. Девятнадцать лет. Поздновато для детской травмы. Ты учился, был занят собственной персоной, и казался абсолютно равнодушным к нашим проблемам.
Отец и сын сцепились взглядами. Одинаково-синими, глубокими, проницательными. Максимилиан горько усмехнулся. Его губы плотно сжались. Что мог знать отец о том, что происходит в душе его сына? Разве есть границы возраста, за которыми ребенку больше не нужна мать?
– Ты прав. Извини, пап, – выдохнул парень.
– Забыли, – отвел взгляд Эдвард Эванс, – София была потрясающей женщиной. Если бы я мог тогда все бросить. Мы только начали развиваться, только получили первую прибыль. Мне нужно было думать о тебе, о твоем будущем. 90-е годы. Здесь творилось черт знает что. Да и сейчас…. Хотя уже скоро все может измениться. Если дела пойдут так и дальше, в плане расширения и прибыльности, я подумаю, чтобы открыть филиалы «3ЭМСКомпани» в крупных городах бывшего СССР.
– Как ты можешь думать о бизнесе сейчас? – нахмурился Макс.
– В работе я нахожу забвение и лекарство от печальных мыслей. Если бы я был моложе, то последовал бы твоему примеру, и увлекся бы женщинами и выпивкой, но я уже слишком стар для подобных подвигов.
– Только не нужно притворяться развалиной, пап, – скептически бросил Макс. – Я знаю, что у тебя случались интрижки после развода с мамой.