Отравленные морем - стр. 24
«Ладно, – проворчал Пульчино, – пусть будет по-твоему. Только не забывай оглядываться по сторонам, чтобы не угодить на зуб к пескаторо!»
Действительно, мне не следовало забывать о Скарпе. Бывший шут дона Арсаго, которому я помогла вернуть его истинный «рыбий» облик, преисполнился такой благодарности, что в нашу последнюю встречу едва не откусил мне ногу.
«Пусть только сунется, башмак плавучий», – угрожающе сказала я.
Пока что всё было тихо. Когда лодка ткнулась носом в топкий илистый берег, я вылезла, оттащила её подальше от воды, выложила рыбу из мешка и уселась поодаль на отполированный волнами камень. Ждать пришлось долго. Солнце успело совершить длинный путь по выцветшему летнему небу. Я измаялась, сгрызла яблоко, прихваченное на рынке, и вдоволь насладилась тишиной.
Когда я в сотый раз бросила взгляд на рыбу, уже утратившую свежий блеск, то заметила, что кучка явно уменьшилась. Краешком сознания можно было ощутить еле заметное чужое присутствие.
– Карита, – осторожно позвала я. И не сдержала улыбку, когда из-за груды камней осторожно показалась гладкая голова с остреньким подбородком и мерцающими золотыми глазами.
Её серо-бурая шкура почти сливалась с каменной грядой, так что в двух шагах пройдёшь – не заметишь, особенно в сумерках. Огромные глаза при виде меня тепло засияли, как две свечи. Её радость ощущалась, словно прикосновение.
– Я тоже счастлива тебя видеть, – прошептала я, расчувствовавшись чуть не до слёз.
Если бы не Карита, не сидеть бы мне здесь сейчас. Когда она снова потянулась к рыбе, я заметила криво сросшийся, бугристый шрам на её плече. Во мне всколыхнулась жалость пополам с благодарностью. Прошлой весной политические противники дона Арсаго наняли убийц, чтобы избавиться от меня, опасаясь, что союз с кьямати сделает его слишком сильным. Карита меня спасла.
«Тебя долго не было», – сказала она без слов.
«Я была далеко, прости».
Прикрыв глаза, я принялась рассказывать о чужих краях, лежащих далеко на юге, где море густо-синее и теплее, чем здесь, а беспечные кефали косяками идут прямо в сети рыбаков. Я рассказывала о тёплых зимах, чужих ветрах, об особенностях приливов и течений. Паурозо слушала очень внимательно, в то же время уделяя внимание рыбе. Мне хотелось подарить ей эти новые впечатления, разделить с ней последний год моей жизни, так как без Кариты я не увидела бы ни Занклы, ни Перны, ни Пицене… Если бы не она, убийца прикончил бы меня на пристани дома Граначчи вместе с донной Ассунтой, и это моё, а не его тело потом вылавливали бы из канала.
А ещё я не знала, как сказать, что мне опять нужна её помощь.
Глубокой ночью, осторожно лавируя между зданиями, укутанными темнотой, мы, словно воры, пробирались к рио делла Палья – узкой водяной щели, тянувшейся вдоль заднего фасада Дворца дожей.
Манриоло, переодетый гондольером, вяло загребал веслом и не мог сдержать беспокойства:
– Только дон Алонзо мог придумать такое! Шутка ли? Пробраться в резиденцию дожа! Там охраны – как зёрен в кукурузном початке! Эта верёвка, которую ты приготовила, как раз пригодится стражникам, чтобы затянуть ее у нас на шее! И когда нас подвесят между колоннами на Пьяцетте, я умру от стыда!
– Т-с-с! Тихо.
Наша лодка беззвучно скользила по глянцево-чёрной воде канала. Впереди показалась тёмная глыба Дворца, кое-где размеченная яркими точками факелов. Я поглубже надвинула капюшон на глаза. Рядом со мной, скорчившись, как куль, на дне лодки, сидела Карита.