Отправь их в Ад! - стр. 20
А куда ей, собственно, еще идти? Домой? В школу? К любовнику? Вот уж кто точно будет «рад» не окуклившемуся вампиру. Нет! Нельзя рисковать жизнями людей, особенно детей. Когда она станет упырем, охотник… позаботится, чтобы чудовище не причинило никому вреда.
В жандармерию она не вернется ни при каких обстоятельствах, это точно. Девушка могла бы пойти с теми двумя из спецгвардии, но… Они тоже не помогли, бросили, оставив на произвол судьбы. Ограничились лишь проявлением сочувствия, что в данных обстоятельствах отдавало неприкрытой издевкой.
Как ни странно, в мире остался лишь один человек, принимавший будущего вампира без содрогания – охотник, убийца, мрачный и бесчувственный Нергал Рихтер.
Крошечная кухня, втиснувшаяся в замызганную квартиру, порадовала лишь одним стулом. Его занимал хозяин жилья, с аппетитом поглощавший незамысловатый ужин. Карина сжалась в комок, усевшись на корточки у окна. Рыдания сотрясали девичье тело, лицо раскраснелось от слез, волосы растрепались. Она старалась стать маленькой и незаметной, но трудно добиться подобного результата, когда из уст сам собой вырывается жалостливый плач.
Мужчина смотрел на скуксившуюся барышню весьма неодобрительно: типичная комитос. Глупая, нелепая, никчемная. Жить девушке осталось чуть больше тридцати часов, но она упрямо тратит бесценное время на бессмысленные завывания! Так предсказуемо и характерно для того, чье существование бесцельно…
Нергал на секунду оторвался от еды. Низкий голос прозвучал пощечиной, презрительный тон заставил Карину вздрогнуть.
– Прекрати ныть!
На несколько секунд подействовало, девушка застыла, боясь пошевелиться. Но потом ее прорвало.
– Почему ты такой черствый, бессердечный, бесчувственный?! Я умираю, моя жизнь разрушена, окончена! Все валится к чертям! Никакой надежды не осталось! Я стану вампиром, буду рвать в клочья тех, кого раньше любила! Из всех слов утешения и поддержки ты смог выбрать только «не ной»?
Рихтер мог бы сказать многое… Про то, что жизнь девушки и раньше была лишена всякой цели, а потому – бессмысленна. Ее не станет, но ничего не изменится. Уйдет одна, придут другие. Ценны лишь те, кто обрел хито, кто живет ради большой миссии. Их преждевременный уход может опечалить, ровно как и невыполненное предназначение. Жизнь обывателя – капля в море.
Впрочем, Нергал знал, что подобный разговор ни к чему не приведет, а потому не стоит его и начинать. Трудно объяснить необходимость цели тому, кто привык все жизнь просто существовать. К хадо-хито нужно прийти, ее невозможно объяснить, навязать. Учитель мог бы попробовать… Нергал – нет. Коммуникации – не его стиль.
– Быть может, я умру раньше тебя, – он посмотрел все также сурово, в равнодушном голосе не появилось ни капли сочувствия, – Но это не повод выглядеть, как жалкое расхлябанное дерьмо!
Мужчина резко поднялся, схватив девушку за руку. Карина слабо сопротивлялась, пока ее тащили в ванную комнату. Нергал затолкнул женщину внутрь миниатюрного санузла, не обращая внимания на попытки вырваться.
– Посмотри на себя! – рявкнул он, указывая на грязное зеркало, спрятавшееся в стене.
Карина помимо воли глянула на мутное отражение.
Глаза раскраснелись от слез, волосы похожи на метелку, губы перекошены, под носом – следы высохших соплей. Одежда грязная, в пятнах. Взгляд дикий, затравленный. Видок тот еще, как у уличной оборванки.