Оторва для мажора - стр. 8

- Еще б я ее запоминал… - фыркает друг, но тут же - с памятью у него проблем никогда не было - добавляет: - Родина, вроде. А че?

- А у новенькой как, слышал?

- Роди… Кончай! - соображает. - Думаешь, они родственники?

- К гадалке не ходи.

Обернувшись, выразительно играю бровями и отклоняюсь обратно.

В аудитории, кроме вечно пустующей первой парты - желающих сидеть на линии огня в классе нет, - всего два свободных места. Одно рядом со мной - из-за прогуливающей по заявлению от родоков Лийки, - а второе через проход от меня. Там с прошлого года никто не сидит, с тех пор, как перевели - но кому надо, те знают, что, на самом деле, отчислили - Сорину.

Я скрестил пальцы под партой - хоть бы подсела ко мне.

Даже не знаю, зачем мне это нужно, но нужно.

Но коротышка подходит и поворачивается лицом к Царькову. Ко мне, соответственно, задницей. Какой-никакой, а бонус. Задница, кстати, у РР зачетная, в нужных местах юбка натянута, а не свисает плоско и безрадостно, типа портьер на школьных окнах.

- Можно? - спрашивает без ложной робости, но и не наглея.

Дипломатка доморощенная, блин.

Со мной что-то не была такой ласковой. Ни в первый раз, ни во второй.

А Царёк поплыл…

Кивает как идиот и лыбится. Будто в лотерею выиграл или вдруг узнал, что мать родила его от нормального отца, а не от учителя истории в каком-то захолустье.

Что ж так хочется по зубам-то ему врезать?.. Так хочется, что даже приходится напрячься, чтобы разжать руки, самовольно сжавшиеся в кулаки. Хотя с чего бы это? Мне с Царьком делить нечего. Где он и где я… Плевать я хотел на этого отброса.

И на Раду эту тоже.

Отворачиваюсь. Заставляю себя смотреть строго вперед. Типа мне не интересно, что там происходит слева. Но глаза против воли косят в сторону первого ряда. Как примагниченные…

Мне не мешают ни монотонное бормотание философички, ни назойливая вибрация телефона в кармане. И даже далеко не гипотетический риск того, что мой нездоровый интерес к новенькой заметят и истолкуют неверно, меня не колышет. И я продолжаю таращиться.

Хотя смотреть особо не на что - Родина внимательно слушает Елену и периодически записывает приглянувшиеся ей философские тезисы. На меня ни разу не обернулась, мы еще ни разу не встретились взглядами, и я пока не решил, хорошо это или не очень.

Не придумал, как следует повести себя, когда она узнает меня. Сделать вид, что я ее не помню, или сразу дать понять, что тут ей не там, и что если она продолжит вести себя как на трассе, ее ждут веселые деньки.

В этот момент она начинает задумчиво грызть ручку, и все мои мстительные мысли улетучиваются. Зато в сознание пробивается голос философини:

- …выражением эстетического бытия является эротика. Стремление повсюду искать чувственные наслаждения разлагает эстетического человека изнутри, он становится пленником своих низменных желаний…

Чего-чего, а низменных желаний в эту секунду у меня хоть свиней корми. Порассказал бы я Кьеркегору…

Но продолжение лекции о его первой стадии экзистенциальной философии я не слышу, так как новенькая поворачивает ко мне голову и, глядя прямо в глаза, спрашивает достаточно громко:

- Ты влюбился, что ли, лузер?

6. Глава 5 Пардон за французский

Вылетаю из учебного корпуса, с раздражением пнув входную дверь.

Срочно на воздух! Если немедленно не продышусь, не спущу пар, я за себя не отвечаю. Не уверен, что сдержусь от адского желания отпинать борзую Родину прямо там, в классе.