Откровения Екатерины Медичи - стр. 49
– Нельзя, госпожа моя. – Козимо выразительно выгнул бровь. – Подозрение сразу падет на тебя.
– Ну и пусть! Генрих погорюет немного, да и смирится. На этом все и закончится.
– Или поверит слухам и никогда больше не коснется тебя. Французы и так уже полагают, будто все итальянцы – отравители. И что бы там ни хранилось в этой склянке, зелье наверняка оставит следы. Нет, госпожа моя. Как бы сильно ты ни желала смерти этой женщины, так поступать не стоит.
Мне хотелось закричать на него в бессильной ярости, и не потому, что я впрямь намеревалась отравить Диану, но потому, что он посмел указать на последствия этого поступка. А мне так нужно было верить, что я смогу его совершить! Горюя о потере ребенка, в коей никогда не посмела бы признаться, я обвиняла именно ее. Я верила, что она намеренно удерживала Генриха вдали от моего ложа; в самые мрачные минуты своей жизни я почти не сомневалась, что она заключила договор с нечистым, дабы исторгнуть из моего чрева это злосчастное существо и таким образом оставить меня в своей власти.
– Что ж, ладно, – процедила я наконец. – Найди другой способ, но только поторопись. Времени у меня немного.
Козимо уже направился к своим шкафам и теперь протянул руку к небольшому деревянному сундучку.
– Пускай она тебя не беспокоит, – промолвил он, открывая сундучок. – Я дам тебе шесть защитных амулетов, носи их под одеждой, дабы отразить ее зло. Еще дам притирание для тела, чтобы привлечь мужа. Когда он в следующий раз придет навестить тебя, я заготовлю эликсир: половину должна выпить ты, половину он. И самое главное, не теряй надежды.
– Если бы надежда была семенем, – отозвалась я, принимая у него амулеты, – я бы стала уже матерью целого народа.
– Когда-нибудь ты ею и впрямь станешь, – улыбнулся Козимо.
Я умастилась притиранием, прикрепила к нижней юбке железные амулеты. При помощи раскаленных щипцов я распрямляла свои кудрявые волосы и десятками заказывала новые наряды, с нетерпением дожидаясь известия о возвращении Генриха и засыпая герцогиню вопросами о ходе военных действий. Судя по ее словам, нынешняя война мало чем отличалась от предыдущих: императорские войска окопались, а наши бравые молодцы обстреливали их из пушек. А я изнывала от нетерпения, потому что испробовать эликсир можно было, лишь когда Генрих вернется наконец ко двору.
И тут судьба нанесла очередной удар.
Милая Мадлен умерла, пав жертвой сурового шотландского климата и своих слабых легких. Франциск затворился в покоях и никого не желал видеть. Дни напролет я неотлучно была с Маргаритой, утешала ее в горе, как могла. Мы вновь надели траур, однако у Франциска не было иного выхода, кроме как удовлетворить требование Иакова V предоставить ему другую невесту. Союз с шотландцами был необыкновенно важен для Франции, и Гизы, не тратя времени попусту, предложили в жены Иакову свою дочь Марию. То, что она точно так же могла умереть в Шотландии, никого не волновало: Гизы не могли упустить случай возвыситься. Венчание состоялось через подставных лиц. А вскоре после того Франциск и Карл V, уставшие от войны, которую ни один из них не мог выиграть, подписали мирный договор.
Генрих был отозван домой.
Я готовилась встретиться с ним в Фонтенбло. Неделями я регулярно принимала снадобья и занималась обстановкой своих покоев, и вот теперь, в алого цвета наряде, украшенная рубинами, с нетерпением расхаживала у двери. Я отправила Анну-Марию следить за передвижениями Генриха, а сама предпочла не выходить к ожидающему торжественной встречи двору. Менее всего мне хотелось выглядеть этакой соскучившейся женушкой, которая первой бросится на шею супругу, едва он покажется на глаза.