Откровение - стр. 44
Он скосил глаз вниз, кровь захолодела. Под стременем, куда надежно всажен его сапог, на жутком удалении проплывает зеленый ковер леса, река видна как узенький ручеек, а впереди открывается страшный необъятный мир, какого никогда не узришь с поверхности!
– Вывози, конячка, – взмолился он. Как ни прятался за конем, ветер ухитрялся врываться и в узенькую щель опущенного забрала, холодил и, как холодное острие мизерикордии, колол лицо. Воздух уплотнился как стена, конь проламывался с усилием. Томас чувствовал, как все силы крылатого зверя уходят не на то, чтобы не упасть, а чтобы нестись вперед очень быстро.
Впереди чуть слева начала вырастать гигантская черная гора. От нее веяло несокрушимой мощью и чем-то недобрым, Томас не успел понять, когда заметил словно бы тонкую стену, протянувшуюся от горы. Стена уходила в неизвестность, но кони мчались и мчались чуть ниже облаков, и постепенно показалась другая черная гора, двойник первой. Калика направил крылатого коня через плотину, Томас ахнул.
С той стороны простиралась необъятная долина. Томас не увидел ни земли, ни травы – только люди, плотно стоящие люди. Они как бушующее море наваливались на плотину, передние вынимали из-под нее корзины с землей. Их тут же передавали над головами дальше, слышались исступленные крики, рев. Взамен передавали пустые корзины.
Калика чуть придержал коня, Томас догнал, кони летели крыло в крыло.
– Подкоп? – крикнул Томас с дрожью в голосе.
Калика кивнул. Лицо его было недвижимо, он глядел вперед. Встречный ветер трепал его красные волосы.
– Что за люди? – прокричал Томас ему в ухо. – Они ж великаны! Я никогда не видел таких здоровяков.
– Йаджудж и Маджудж, – буркнул калика.
Томас подождал, но калика явно был уверен, что все объяснил. Плотина осталась далеко внизу и позади, но Томас все еще видел огромное пространство земли, заполненное людьми. Они задыхались от тесноты, и страшно было представить, что случится, ежели они сумеют разрушить плотину.
– Плотина выдержит? – крикнул он.
Калика ответил с глубокой и неожиданной горечью:
– Сэр Томас, на земле ничего не вечно. Волк Фенрир порвет цепь, собака Амирани истончит цепь, Антихрист явится, Гог и Магог приведут войска, Брахма проснется, Басаврюк выберется из-под земли… Помолчи, я не слышу, что говорит конь.
Томас, глубоко обиженный, конь ему важнее, нашел себе собеседника, умолк. И пусть беседуют, они как раз пара: язычник и безбожный конь.
Калика то уносился вперед, то подпускал Томаса, сам что-то высматривал внизу. Лес кончился, земля пошла бугристая, вся в холмах, потом сменилась ровными долинами, но теперь на горизонте встали синие горы.
Конь калики пошел быстрее, Олег заставил его снизиться, Томас с ужасом смотрел на горные вершины, что проносились прямо под копытами. Воздух был чист и немыслимо прозрачен, хотя Томас предпочел бы густой туман: он мог разглядеть каждый камешек на дне ущелий, каждый выступ, о который так легко раздробить все кости.
Калика обернулся, показал ладонью вниз. Томас пытался кивнуть, но голова примерзла к плечам, и вообще боялся шевельнуться, чтобы не соскользнуть с седла, такого узкого и как намыленного. Да и стремена что-то ерзают, подпруги ослабли. Он не раз ужасался, как на поле брани обезумевший конь волочит вскачь хозяина, застрявшего ногой в стремени, но какой тот счастливец в сравнении с тем, кого конь так же потащит вниз головой над облаками!