Отель «Жар-птица» - стр. 13
***
Когда я вернулась на ресепшен, выяснилось, что Ивушкина в гостинице нет. Его вещи по-прежнему находились в номере, а значит, Максим, ушел на прогулку, и в «Жар-птицу» еще придет.
Где-то в глубине души появилась робкая надежда: быть может, он явится, чтобы забрать свои сумки?..
У моего деда отличная интуиция, он мудр, многое повидал в жизни, а потому умеет делать правильные прогнозы и принимать верные решения. И все же я надеялась, что в этот раз Валентин Митрофанович ошибся. Что отворотный контур, установленный вокруг отеля, был поврежден во время грозы (хотя это и маловероятно), а потом самовосстановился (это уж совсем ерунда, но ведь в мире бывает всякое, верно?). Что Ивушкина никто к нам не засылал, и он просто оказался в неудачное время в неудачном месте.
Последнее, впрочем, было легко проверить. Если в контуре действительно появилась дыра, которая затем исчезла, значит, вернуться в «Жар-птицу» Максим не сможет. Потому как не сумеет ее найти.
Это стало бы лучшим исходом и для нас, и для него. А вещи мы бы ему вернули – найти человека в небольшом курортном городке для чародея сущий пустяк.
До самого вечера я с замиранием сердца следила за входной дверью, ждала, когда на пороге появится мужчина с огненно-рыжими волосами. Хотя работы в этот день было полно.
Прежде всего, пригодился один из пятиместных номеров, который я создала для юных оборотней. Когда ребята уехали в спортивный лагерь, его сняла веселая компания из пяти пожилых волшебниц.
Старушки в цветастых платьях ввалились в отель нежданно-негаданно. На вопрос, забронированы ли у них комнаты, они ответили, что не имеют привычки что-либо делать заранее, так как все лучшее в жизни происходит неожиданно, а планирование – в принципе не их конек.
Ждать, пока Таня поменяет в номере полотенца и перестелет кровати, бабушки не стали. Заявив, что справятся с этим делом гораздо быстрее, старушки потребовали немедленно выдать им ключ и побежали помогать горничной. Они громыхали по лестнице колесами огромных чемоданов, громко переговаривались, заливисто хохотали, и создавали не меньше шума, чем вчерашние школьники.
Спустя полчаса Таня спустилась в холл и призналась, что навеки влюблена в этот галдящий карагод.
– Хочу быть в старости такой же, как эти дамы! – сказала она. – Уля, они прекрасны. Представляешь, бабули отняли у меня постельное белье и постелили его на кровати за полторы минуты! Потом они открыли свои баулы и вытащили из них кучу интересных вещей. Если ты зайдешь в тридцать девятый номер, то очень удивишься. Честное слово, его теперь не узнать. Они украсили окна и потолок гирляндами, на подоконники вывалили ворох книг, шкатулок и фотографий каких-то мускулистых мужчин. Одна бабушка достала из чемодана фикус, а другая – граммофон! Настоящий, с заводной ручкой и большой медной трубой! И все это со смехом и шутками-прибаутками. Точно тебе говорю, эти красотки сделают нашу жизнь такой же интересной, как они сами!
После обеда из третьего и одиннадцатого номеров выехали постояльцы, а в тридцать второй заселился высокий хмурый мужчина лет сорока пяти. Пока я оформляла его документы, он с брезгливым недовольством осматривался по сторонам, а потом дважды звонил из комнаты на ресепшен.
В первый раз с требованием заменить прикроватный коврик («Вы видели, какого цвета это убожество, барышня? Он серый! Как мокрый асфальт. Как старая панельная пятиэтажка. Мне нужен другой коврик, более благородного оттенка»), а во второй – заново вымыть его окно, потому что оно показалось ему грязным.