Отец подруги. Мой отпуск без комплексов - стр. 28
Глаза у него горят как два уголька. Мне кажется, я видела такой взгляд у Димы. Взгляд, от которого у меня внутри все сжимается.
Зачем он тут? Ведь на двери значок женского туалета!
Отец Кристины толкает меня к стене, вжимает лопатками в кафель. Упаковки чипсов падают к нашим ногам.
Следующим движением он касается моих губ и совершенно бессовестно, страстно проталкивает свой язык мне в рот.
Охренеть!
Мне кажется, что ноги на миг становятся надувными, как круги для плавания.
Он меня целует!
Это первый мужчина, которого я захотела. Первый мужчина, который тоже меня... захотел…
Не думала, что это может быть реально...
Тавицкий вжимает меня в стену не только торсом, но и пахом. Я чувствую, как горячо у него в штанах - как он, должно быть, во время осмотра чувствовал меня. И вот теперь, похоже, мы полностью квиты.
У него совершенно точно встал. И у него большой... Боюсь, достанет до пупка.
Отвечаю на движения его языка. Сжимаю пальцами крупные, мускулистые плечи. Это, блин... это как в детстве есть ириски. Сумасшедшее счастье.
Тавицкий приподнимает мою кофту и гладит живот тёплой ладонью, как в тот день, когда я лежала на кресле перед ним с раздвинутыми ногами.
Так что же ты ничего не сделал тогда?!
Как будто в ответ на это отец подруги отстраняется. Ещё с минуту мы часто дышим, глядя друг другу в глаза. Он утирает подбородок, разворачивается и выходит.
“Что ты, блин, такое делаешь?!” - хочу заорать я.
На полу по-прежнему валяются чипсы.
- Слышь, Ев, - раздается голос из соседней кабинки. - Ты же там, Ева?!
- Ага… - блин, еще и Крис была рядом.
- Скажи папе, что я… Что укачало… Ладно?
Следом раздаются характерные звуки.
Теперь придется идти к ее папе. Сердце стучит под горлом. Кажется, мне приснилось всё, что сейчас произошло.
Я на негнущихся ногах добираюсь до машины и дергаю ручку двери на себя. В полном молчании занимаю место за пассажирским сиденьем.
- Извини. Это больше не повторится, - хриплым голосом выдаёт Григорий Викторович и стискивает челюсти.
Я перевожу дыхание. Грудь буквально как обручем сжимает. На губах до сих пор его вкус. Он меня целовал. Целовал…
- Я повел себя как... - вены на руках отца Кристины бугрятся - так крепко сжимает руль пальцами. - Напугал...
- Нет! - вырывается у меня и следом вдох - горячий, практически плавящий. - Мне понравилось.
Тогда Тавицкий оборачивается. Его дыхание, почти такое же тяжелое, как и во время осмотра.
Смотрит на меня прямым и немигающим взглядом. И в нём читается что-то похожее на боль. Вспоминаются слова Кристины: “папина задница плавится”.
Похоже, не только задница.
- Понимаешь, Ева, - его лицо вдруг становится каменной маской. - Я не имею на это права... Ты очень молодая…
Я будто бы снова получаю по ребрам с размаха.
В сознании всплывают слова Крис про элитную клинику, которая должна стать еще престижней. А для этого Тавицкому нужен брак с Ольгой. Быть может поэтому он пытается оттолкнуть меня сейчас? Проглатываю раскаленный ком, состоящий из боли и обиды.
- Я помню вы мне говорили, что стоит тщательно подходить к выбору первого мужчины, - получается уже почти спокойным тоном.
Глаза Тавицкого блестят так, словно он готов вот-вот броситься и растерзать врага.
- Так вот, - продолжаю я. - Мой первый мужчина не стал бы делать это на заправке. Он бы меня уважал и пригласил в отель или ресторан. Он никогда не сказал бы, что поцелуй со мной - ошибка.