Отец по ошибке - стр. 36
Я сопротивляюсь, но тьма сильнее меня и я, кажется, теряю сознание.
В третий раз пробуждение такое, словно я долго проспала: голова ватная, тело размякшее, но зато сознание абсолютно ясное.
В одно мгновенье я вспоминаю все что произошло вчера ночью. И странного мужчину, который утверждал что квартира его, и роды. Я была записана на кесарево сечение на следующей неделе, мой сын должен был появиться на свет четырнадцатого февраля, и никак раньше, и уже тем более не естественным путем.
Я пытаюсь привстать чтобы осмотреть палату и найти кроватку с малышом, убедиться что с ним все в порядке, даже думать не хочу о плохом. Конечно мой сыночек здоровенький и сейчас крепко спит. Но подняться не получается, сил совершенно нет, рука словно онемела, особенно в том месте, где из нее торчит катетер из под капельницы. Все на что меня хватает – повернуть в сторону голову и заметить, что на соседней больничной койке лежит женщина с кислородной маской на лице. Дышит тяжело, а монотонный писк, исходящий от монитора — это звук работы ее сердца.
Нет ни моего сына, ни кроватки, вообще нет никаких признаков того, что сюда когда-либо приносили ребёнка.
Где я? Где мой малыш? Что с ним?
Мое Дыхание учащается, вслед за ним и ритм сердцебиения. Мне хочется выдернуть шнур, чтобы монитор перестал издавать раздражительные звуки.
— Эй, кто-нибудь! — я пытаюсь закричать. Громко. Но получается лишь неразборчивый хрип. Во рту сухо, все тело ломит. — Кто-нибудь! — с отчаянием сквозь слёзы произношу я, но мой голос сродни тихому шёпоту.
Паника нарастает. Я не могу ждать пока кто-то заглянет ко мне. Я должна знать где мой ребёнок. Должна увидеть его. Я собираю все свои силы, вопреки ноющей боли внизу живота, переворачиваюсь набок. Несколько секунд не шевелюсь. Вдох. Выход. Главное добраться до двери. Но я переоцениваю свои возможности, вместо того чтобы встать с постели и придерживаясь за стенку дойти до выхода, я просто-напросто падаю на пол и больше не могу сделать ни одного движения. Прозрачная трубка от капельницы вместе с иглой вырывается из моей руки. Из глаз брызгают слёзы, из горла вырывается всхлип.
— Помогите...
Так меня и находит медсестра. На холодном полу и молящей о помощи.
— Где мой ребёнок? Мой ребёнок, что с ним? — С силой хватаюсь пальцами за кисть девушки и пытаюсь найти ответ в ее серых глазах.
— Давайте я помогу вам вернуться в кровать. Держитесь за меня, — игнорирует мои вопросы медсестра и пытается поднять меня с пола.
— Скажите, что с моим сыном, пожалуйста, — хриплю я, не в силах сдвинуться с места. Отчаяние затапливает меня до отказа.
— Я только вышла из отпуска, поэтому ничего не могу вам сказать, — с сожалением отвечает она, и я хочу верить, что это правда, что медперсонал не скрывает от меня настоящего положения дел.
Я стараюсь не думать о плохом. Мой малыш живой, я бы почувствовала, если бы с ним что-то случилось. Ведь не зря столько всего говорят о материнском сердце, оно всегда знает, в порядке ли дитя.
— Я сейчас позову вашего лечащего врача, он вам все объяснит. Давайте, осторожно поднимайтесь, вот так вот. Что же вам не лежалось-то, в вашем то состоянии? — бурчит она, и я с трудом встаю на ноги.
С помощью медсестры я забираюсь обратно в постель и с замиранием сердца жду доктора. Несколько минут растягиваются в целую вечность. Я пытаюсь вспомнить какие-то детали родов, и кажется, последнее, что слышала тогда, — пронзительный детский плач. Или же мне это привиделось? Неизвестность убивает меня, я пялюсь в потолок и отсчитываю секунды, чтобы хотя бы чем-то занять свои мысли.